Кадр из фильма «Маэстро»
Показанный вне конкурса «Дворец» Романа Полански оказался легкой сатирической новогодней комедией не на все вкусы, действие которой разворачивается в люксовом отеле The Palace (что в швейцарском городе Гштаад, где проживает и сам Полански) в канун наступления миллениума. С некоторой натяжкой можно сказать, что это гораздо более «возрастной» вариант «Треугольника печали», только короче, быстрее и с меньшими претензиями.
90-летний режиссер до сих пор искрится юмором, дерзостью и энергией, и ни на грамм не растерял своего мастерства: в его параде уродов действуют десятки персонажей разной степени морального и физического разложения (великолепный кастинг — ни одного лишнего или примелькавшегося лица, а такого количества ботокса в одном месте экран, кажется, еще не видел!) — и все они идеально разведены ритмически и драматургически, все сценарные линии доведены до конца и уложены в незаметно пролетающие 100 минут экранного времени.
Среди собравшихся отмечать миллениум — пародийные жертвы челюстно-лицевой хирургии и их пластический демиург (Жоакин де Алмейда), вышедший в тираж порно-жеребец (Лука Барбарески), помешанная на своей собачке французская маркиза (Фанни Ардан), американский проходимец, собирающийся нажиться на обнулении компьютеров (Микки Рурк), 97-летний британский миллиардер, женатый на особе лет на 80 себя моложе (Джон Клиз) и — как без него в 2000 году? — «новый русский» (Александр Петров) с чемоданами денег и окружением из охранников и проституток.
Сценарий Полански, написанный им вместе с другим выдающимся польским режиссером Ежи Сколимовским, не щадит ничьих национальных чувств — и хотя персонажи разведены по национальным квартирам, их далекие от совершенства черты складываются в общечеловеческий портрет глупости, эгоизма, вульгарности и душевного уродства.
В «Теории всего» (Die Theorie von Allem) немецкого конкурсанта Тимма Крёгера действие тоже разворачивается в швейцарском отеле и близлежащих Альпах, куда молодой физик Йоханнес отправляется на научную конференцию и где происходят очень странные дела. Ученые погибают, но на следующий день оказываются живы, зато бесследно исчезает пианистка, в которую физик влюбился на всю жизнь, а в пещере неподалеку радиация продуцирует странный световой эффект — добро пожаловать в живущую по своим физическим законам параллельную вселенную, откуда никому не удалось выбраться.
Сюжет этого клаустрофобского черно-белого синефильского нуара, одновременно и пародийного и слишком серьезного, с беспрестанно пиликающей за кадром атмосферной музыкой «под Хичкока», практически невозможно пересказать — ясно только, что этот фильм очень не похож на крепко укорененное в реальности немецкое кино, чем он и привлек венецианских отборщиков.
Показанный в конкурсе фильм «Маэстро» (Maestro) не назовешь большой удачей Брэдли Купера — ни актерской, ни режиссерской. Разговоры о приклеенном носе, которым Купер-режиссер наделил сам себя в роли легендарного американского композитора и дирижера Леонарда Бернстайна, к сожалению, оказались оправданы: грим неудачен и напоминает тот, к которому прибегают в провинциальных театрах при постановках «Сирано де Бержерака».
То, что Купер выглядит равно неубедительно в виде как молодого, так и пожилого Бернстайна, было бы простительно, если бы фильм захватывал своим человеческим или кинематографическим содержанием. Но одно немыслимо без другого, и неубедительность образа влечет за собой все остальные проблемы. Возникает ощущение, что жизнь Бернстайна не содержала в себе необходимого байопику драматизма, что, конечно, не так — просто авторы не сумели его передать. Бисексуальность Бернстайна, его непростые отношения с женой (на удивление фальшивая Кэри Маллиган), ее смерть от рака, — все это в их исполнении кажется абсолютной банальностью.
Уникальность человека, сочинившего «Вестсайдскую историю», в кадр не вошла. А музыканты, высказывавшие претензии Кейт Бланшетт, сыгравшей дирижера в картине «Тар», должны увидеть, как дирижирует Брэдли Купер. Видимо для того, чтобы окончательно дискредитировать свои усилия, он завершает фильм документальными кадрами дирижирующего Бернстайна. Странно, что продюсеры «Маэстро» Мартин Скорсезе и Стивен Спилберг не подсказали Куперу отказаться от этого саморазоблачения.
Тема смертельной болезни, возникавшая в каждом втором арт-фильме пару сезонов назад, вернулась с удвоенной силой. Но кто бы мог подумать, что в ее изображении итальянский артист Пьерфранческо Фавино, только что блеснувший в брутальном военно-морском «Команданте», окажется на несколько голов выше Кэри Маллиган? В конкурсном фильме «Адажио» (Adagio) его просто невозможно узнать в роли умирающего экс-зека, похоронившего сына и теперь вынужденно помогающего сыну своего заклятого врага по преступному миру (звезда фильмов Соррентино Тони Сервилло).
Новый фильм Стефано Соллимы («Сикарио 2», сериалы «Гоморра» и «Субурра») — медитация о странностях и трудностях отцовства, облеченная в форму жестокого криминального романа с всполохами антиутопии. Молодой герой фильма пытается выбраться из ловушки, в которую попал благодаря «плохим полицейским», но парадокс состоит в том, что их предводитель в нерабочее время тоже отличный парень и очень заботливый отец.
На фестивале, где много референсов в адрес жанрового кино, не кажется лишним показанный в программе «Неделя критики» французский «Вурдалак» (Le Vourdalak) Адриена Бо — очередная и довольно буквалистская экранизация написанного, между прочим, по-французски произведения Алексея К. Толстого «Семья вурдалака».
Фильм с куклой в роли старика Горчи, ушедшего воевать с турками и вернувшегося с войны в качестве вурдалака, чтобы полностью истребить свою семью, а заодно и заезжего французского дипломата, примечателен прежде всего серьезностью своего отношения к предмету, декадентской атмосферой и костюмами, впрочем, имеющими весьма косвенное отношение к бессарабским краям, где происходит действие. Последнее не удивительно, поскольку Адриен Бо — дизайнер, работавший с Джоном Гальяно, Dior и Agnes b.
В параллельной программе Venice Days показали докьюментари «Аванпост» (L'avamposto) Эдоардо Морабито — о шотландском «эко-воине» Кристофере Кларке, создавшем «аванпост прогресса» среди лесов Амазонии. С прогрессом получилось не очень, и в качестве реабилитации героических усилий всей своей жизни Кларк, как за последнюю соломинку, схватился за идею устроить концерт группы Pink Floyd прямо на середине обмелевшей реки, чтобы таким образом обратить внимание бразильского правительства на проблемы здешних мест, пока еще самых сохранных на континенте.
«После такого и умереть можно!» — говорит он, хотя умирает, так и не сумев воплотить в жизнь задуманное: слишком много неподъемных глыб нужно было для этого сдвинуть. И помирить поссорившихся Дэвида Гилмора с Роджером Уотерсом было бы самой легкой задачей.
«Мы предпочитаем видеть мир не таким, каков он есть, чтобы не умереть от тоски» — говорит герой фильма, умирающий именно от тоски, потому что все усилия по спасению планеты оказываются, в общем, бесплодны. Хотя результат все-таки есть: после многих десятилетий борьбы бразильское государство дает-таки статус национального парка лесам, на которые он в прямом смысле слова положил свою жизнь. И хотя участь планеты в дальней перспективе по-прежнему не предвещает ничего хорошего, она была бы еще печальнее, если бы не такие чудаки, тянущие в одиночку такой неподъемный груз.
