Как семья актера запустила кондитерский бизнес на карантине

Весной, когда спектакли и репетиции в театрах отменились, а артисты стали стремительно постигать мир онлайна с его прямыми эфирами, актер Мастерской Петра Фоменко Амбарцум Кабанян и его жена Анна Бибичадзе отправились на кухню. Готовить и печь они оба любили всегда, а вместе с карантином появилось и время. Вместо самопроб Амбарцум стал записывать рецепты борща, выстраивать целые пизанские башни из панкейков, печь хлеб и придумывать новые вариации из того, что «обнаружилось в холодильнике». На Пасху друзей ждали корзинки с куличами, желание порадовать их не пропало и после. «В апреле у нашей подруги Лели день рождения. Обычно мы собираемся шумной компанией, веселимся, а тут — карантин, все заперты дома, но это повод что ли отменять праздник? Конечно нет. И мы с Аней решили испечь медовик и отправить его Леле», — вспоминает Амбарцум. «Шутки ради записали сторис, мол, хотите торт? Мы вам его сделаем». Желающие обнаружились стремительно. Медовик — десерт из детства, и почувствовать снова его домашний вкус, как оказалось, было интересно многим. После десятка заказов стало понятно, что интерес этот случайным не был.

«Поскольку это была незапланированная акция — Анна и Амбарцум кондитеры, — все складывалось постепенно. Первым стал медовик, нам просто хотелось попробовать его испечь, поскольку никогда ни я, ни Аня его не делали. Потом захотелось попробовать и "Наполеон", многие про него спрашивали, это тоже десерт из детства. Потом появились "Персики". Сестра позвонила и сказала: "Попробуй сделать и персики тоже, это весело". Все три варианта связаны с нашим домом. "Наполеон" делала моя бабушка, "Персики" — рецепт тети», — продолжает актер. Никакого конкретного-бизнес плана, по его словам, у них не было, как не было сначала и понимания, сколько десертов можно успеть сделать за день. Оно, впрочем, быстро пришло с опытом. И торты, и «Персики» готовятся на заказ, а это значит, что заявить о желании получить свой лучше заранее. Как говорит Амбарцум, разницу между настоящей кондитерской и их домашней версией пока понимают не все, поэтому сообщения с просьбой отправить готовый торт прямо сейчас поступают нередко, но духовка и холодильник в доме по-прежнему присутствуют в единственном экземпляре.

«Когда отправляем десерты, всегда есть волнение. Это ведь такой во всех смыслах hand made. Одно дело, когда заказываешь десерт в ресторане и представляешь, каким он будет на вкус, а когда это домашний рецепт, наверное, люди не знают, чего ждать. Просто надеются, что будет вкусно, — смеется Амбарцум. — И, конечно, каждый раз мы очень ждем отклика, чтобы выдохнуть. После каждой отправки ждем ответного письма. Как доехал торт, понравился ли».

Лучшей рекламой этой маленькой домашней кондитерской стали сами десерты. Заказавшие их не просто публиковали фотографии и видео в социальных сетях, но отправляли коробки с подписью «Торт от Амбарцума и Ани» в подарок родителям и друзьям, а после снова возвращались с очередным заказом. Тот самый вкус детства, о котором радостно сообщали начинающим пекарям, стал чем-то вроде визитной карточки. Эти воспоминания, свои у каждого, собрались в целую коллекцию историй. Кто-то месил тесто, помогая маме, кто-то нетерпеливо ждал, когда бабушка наконец разрешит попробовать крем, кто-то, засыпая после семейного торжества, мечтал, что наутро отхватит себе еще один кусочек. 

«Когда мне было лет семь-восемь, мы жили в Гаграх на первом этаже, и в окно к нам стучала груша. Все было наполнено любовью — большая семья, дружные соседи, много родственников вокруг, двор, запахи из окон. "Наполеон" принадлежал моей бабуле, мы недавно говорили с подругой детства, она помнит вкус ее "Наполеона" до сих пор. Он был хрустящий, и для бабушки не составляло труда его печь, я ее понимаю. Когда любишь то, что делаешь, нет никаких преград и сложностей. "Персики" и медовик — это моя тетя Римма, она волшебница, я любил и люблю проводить у нее лето. Она очень тонкий человек, а эти десерты требуют скрупулезности и терпения, так вот это про нее: все не спеша, в полной гармонии с собой. Она пекла, а мы, дети, выстраивались в очередь за сладким», — ностальгирует Амбарцум.

У Анны другие воспоминания: «Медовик у меня ассоциируется с запретом, потому что в детстве у меня была аллергия на мед, так что мне его, конечно, всегда очень хотелось. У прадедушки была своя пасека, так что меда дома было много. Его привозили из разных частей Грузии к нам в Москву. Сейчас, видимо, отыгрываюсь за все то, что не смогла попробовать, когда была маленькой».

Все десерты они готовят и отправляют вдвоем, разделяя обязанности на кухне поровну. С отменой карантина увлечение, переросшее в полноценную работу, не исчезло, а, напротив, продолжило масштабироваться. Пара десятков «персиков» в день, с которых все начиналось, доросла до двух сотен штук, а число тортов, выпущенных за это время раритетной духовкой «Электа», приблизилось к полутора сотням.

«Мы с сестрой очень рано стали самостоятельными детьми. Родители работали с утра до позднего вечера, ну, а нам оставалось все хозяйство. Уборка, накормить себя, сделать уроки. Мама приходила после работы и начинала готовить, но мы, конечно, хотели облегчить ей жизнь. Так и привилась любовь к кухне, а со временем десерты вообще перешли в мое владение, мне все это нравилось очень. Когда был подростком, пек все наши праздничные торты, а не просто кексы, замечу. (Смеется.) Не думал, что детское хобби может пригодиться через годы во время карантина. Я вообще не могу сидеть без дела, поэтому счастлив, что оно нашлось, и такое любимое», — продолжает Амбарцум, который после ухода театра в вынужденный продолжительный отпуск успел придумать еще один проект, связанный с другим своим увлечением — рисованием.

Цикл акварельных зарисовок получил название «Человечки из воды и краски» и перекочевал на футболки и свитшоты. С них смотрят добродушные бабушки, молодые люди в соломенных шляпках, серьезные родители с веселыми детьми — в общем, городские жители, без которых весной скучали московские улицы.

А сейчас, когда мы на них вернулись, Амбарцум и Анна продолжают проводить дни (а порой и ночи) на кухне. «Мы даже не успели осознать, что вообще произошло, — соглашаются они друг с другом. — Как встали на кухне, так и стоим до сих пор, может, потом сможем проанализировать, а сейчас не до этого, надо работать. Торт, который мы только испекли, уже на столе у незнакомых людей. Очень странное чувство. Как будто наш домашний стол растянулся на всю Москву и мы можем всех угостить. А чтобы угощать еще больше, в самых ближайших планах у нас попробовать открыть свое собственное кафе. Посмотрим, что из этого выйдет».