Татьяна Столяр — о коллекционировании, терапии и умении говорить «нет»
Журналист и коллекционер Татьяна Столяр, хорошо известная миру медиа по хештегу #культурнаястоляр, провела в независимом пространстве Peak Souvenir выставку произведений из собственной коллекции под названием «Лес пристрастий». Оно, естественно, оказалось неслучайным, а экспозиция рассказывала историю самой Татьяны: попытку выбраться из созависимых отношений (спойлер — удачную, но непростую) при помощи искусства.
Артем Филатов, Апполинария Броше, Ульяна Подкорытова и другие молодые художники размышляли на тему зависимостей и избавления от них, а также попыток вернуть себя настоящего и, возможно, слегка забытого. Для культурной Столяр прямота и некоторая даже безапелляционность — примета не только авторская, но и весьма личная, вышедшая за пределы текстов и ставшая основой, например, целой коллекции, с которой все началось и продолжится туром с выставкой по городам России.
О триггерах и сторителлинге в коллекции
Коллекционирование для меня — всегда эмоциональный момент. Что-то должно сработать, что-то должно меня на картине, как говорят люди, которые ходят к психологу, триггернуть и зацепить сразу. Например, на днях я ходила на ярмарку «Тупик» в музей Art4 Игоря Маркина и зажглась, что надо что-то купить: сразу начала поиски того, что мне понравится визуально и эстетически, но, конечно, в первую очередь меня интересует смысл. В коллекционировании мне больше всего нравится как раз обладание им: автор что-то закладывал в произведение, а ты приобретаешь работу и как будто становишься хранителем этого смысла или человеком, который по-другому переосмысляет произведение. И когда на него приходят посмотреть друзья, ты рассказываешь им свою историю. Как человек, журналист, блогер, я все время рассказываю истории. Мне нравится сторителлинг, это одно из моих любимых занятий в жизни. Поэтому мне важно, чтобы в произведении искусства тоже был какой-то сторителлинг.
О Георгии Костаки и новых именах
Из современных российских крупных коллекционеров, честно говоря, я даже никого особенно не знаю. Когда кто-то выставляется в Фонде Екатерины, например, я хожу, смотрю. Но если говорить о больших коллекционерах, то мне интересен Костаки, он какой-то человек-фейерверк. И коллекция у него тоже очень яркая и при этом тонкая: его уже нет, но дело его живет.
Я сама, когда покупаю искусство, не советуюсь, поскольку чаще всего покупаю вживую: на ярмарках, в галереях. Еще часто сначала примечаю художников: когда в «Гараже» была триеннале современного искусства, я увидела там многих новых для себя авторов, за которыми потом продолжила следить. Например, участники триеннале Леха Г и Павла Маркова были среди авторов моей выставки. Иногда что-то покупаю на аукционах, это мое любимое занятие, но делаю это редко, потому что очень азартна, а последствия понятны.
О коллекционерах Антоне Козлове и Андрее Малахове
Хоть я и сказала, что ни за кем особенно не слежу, недавно подружилась с коллекционером Антоном Козловым, меня он сам и его коллекция очень впечатлили. У него есть огромное хранилище для работ, а в нем — целые пласты культуры. И это, конечно, вау. Мне кажется, я себя не зря называю «лил коллекционером», потому что у меня на сегодняшний день около 45 работ. А у Антона целое хранилище, и сложно не задуматься, какая в нем мощная по объему и масштабам коллекция. Еще среди моих знакомых коллекционеров — Андрей Малахов, у него тоже очень классная коллекция. Мне кажется, это прикольно, когда человек, который ассоциируется с народностью, звезда массового телевидения (моя бабушка тоже очень любит Андрея), увлекается современным искусством, да еще на таком уровне.
О терапии и ее свойствах
Точно могу сказать, что терапия спасла и исправила многие мои отношения с людьми. Для меня это очень рабочий инструмент, которым конкретно сейчас я не пользуюсь, но была активно в терапии шесть лет. У меня был постоянный психолог, потом я стала пробовать новые методы. Например, мне совершенно не понравился психоанализ, я пыталась освоиться на протяжении двух месяцев, но ничего не получилось. Когда человек говорит, что не ходит к психотерапевту, для меня это странно. Я думаю: «А куда он тогда девает свою токсичность, на друзей, что ли, сливает?» В принципе я нахожусь в окружении людей, которые так или иначе обращаются к терапевтам или используют какие-то другие инструменты для работы над собой. О себе могу сказать, что я шесть лет назад и я сейчас — это, что называется, разные версии.
Об эмоциональном обнажении
Конечно, когда я делала выставку про себя и свои переживания, мне было очень страшно. И нужно было набраться смелости. В какой-то момент я подумала: «Что вообще происходит?» Моя мама тоже была в ужасе, она все время говорила: «Таня, что ты делаешь? Это такая личная тема. Зачем?», пытаясь всячески меня тормознуть. Пошло выражусь, но это ведь момент эксгибиционизма. В то же время он придает решимости вроде: «А слабо?» Когда все сложилось, чувства были классные. Даже работы, которые я покупаю, так или иначе связаны со мной, детством, со взглядом на жизнь и с увлечениями. Сама коллекция — это тоже «обнаженка». Но это еще до книги моей дело не дошло, которая скоро выйдет, там тоже потребовалось немало смелости. (Смеется.)
О необходимости и умении говорить «нет»
В самом начале карьеры «Антиглянца», после первого года, мне очень часто писали благотворительные фонды. Отправляли в большом количестве фотографии больных детей и людей с ужасными судьбами, настаивали, умоляли. В какой-то момент я поняла, что мной просто пытаются манипулировать. Зачем меня так бомбардировать этими картинками? Например, я отвечаю: «К сожалению, мы не поддерживаем» — и бац! — новая картинка. Я жертвую на благотворительность, Юля и Наташа, подозреваю, тоже. Мы поддерживаем фонды в частном порядке, но если разместим хоть раз какой-то пост об этом, нас завалят просьбами, будет доска объявлений. То же самое касается просьб друзей поддержать проекты. У нас троих в «Антиглянце» очень много друзей, все талантливые, классные, каждый что-то делает. В первый год было много просьб, а сейчас уже никто даже не просит, потому что знают, что я стою на страже этого вопроса и умею жестко говорить «нет». Впрочем, есть способ пробиться: такой смайлик с грустными глазами, не плачущий, но на грани. Если мне его отправить, мол, «ну, пожалуйста», то я не знаю, что делать. Почему-то меня этот эмодзи просто пробивает. Но все равно не соглашаюсь. (Смеется.)
О роли приоритетов (а также умении их расставлять) и хобби
У меня очень много хобби. Если на неделе все пошло по плану, я хожу два раза в зал, раз на бокс, раз на пилатес и еще раз на теннис. Пока у меня не получилось выполнить эту схему, но план такой. Еще раз в неделю хожу на актерское мастерство и на стрельбу, уже умею стрелять, как Лара Крофт. Для меня хобби очень важны. Сейчас кроме «Антиглянца» у меня в планах еще один проект, который скоро выйдет. Переезд, выставка, работа над книгой. В общем, много всего, так что все это — вопрос приоритетов. Вообще я человек не утренний, раньше 10:00 не поднимаюсь, да и это рано для меня, так что в графике тоже играют роль приоритеты. У меня в день по восемь больших дел: сходить на спорт, встретиться с кем-то, провести экскурсию по выставке, сходить к психологу, если мне нужно. В перерывах меня можно обнаружить в такси, где я отвечаю на тонну сообщений сразу.