«Не пишу, не читаю, не думаю»: писатели — о загородной жизни
Антон Чехов. «Дачные правила», 1884
§§. Ложась спать, надевай, на случай могущего быть ночью дождя, калоши и укрывайся брезентом, радуясь, что и сквозь брезент можно выслушивать ропот жены, вопли озябнувших детей и полицейские свистки.
§§. В случае если ограбят тебя дачные мазурики (мошенники, воры), то поступай в городовые и мсти. Другого выхода нет.
§§. Травы не мять, почвы не загрязнять и берез не ломать. Последнее может быть допускаемо только в интересах педагогии и правосудия.
§§. Дабы гарантировать свою дачу от нашествия родственников и друзей, распусти слух о своей неблагонадежности.
Иван Бунин. Дневники
15 июля 1911 года
Уже дней десять — и без перерыва — дождь.
Я уже с неделю болен — насморк, бронхит. Вообще, когда же это кончится, мое самоубийство, летняя жизнь в Васильевском?
Максим Горький в письме к Антону Чехову
Приезжайте-ка сюда. Мы поместим вас в школе, в том же парке, неподалеку от нас. Комната у вас будет большая, никто не помешает вам. Тихо будет. Я начал купаться в милой реке Псле, где ходят огромные щуки. Красивая река. Отсюда, из деревни, при лунном свете и под жалостное пенье лягушек ялтинское бытие кажется мне еще более отвратительным, выдуманным, ненужным. С завтрашнего дня работаю.
Максимилиан Волошин в письме к Иннокентию Анненскому
…Я эти два месяца провел в тишине среди книг и моря. Теперь в Коктебеле стало шумнее: приехали Гумилев, Толстой и еще кое-кто. Стало литературнее.
Лев Толстой. Дневники
8 июня 1856 года
Встал в 10-м. Шлялся по саду. Очень хорошенькая крестьянка, весьма приятной красоты. Я невыносимо гадок этим бессильным поползновением к пороку. Лучше бы был самый порок. Делал гимнастику, купался. Шлялся по лесу. Передумал кое-что дельно из романа помещика. Кажется, я зa него примусь. Ездил на Грумант купаться и ложусь спать морально больной, недовольный слабостью и с болью в пояснице от неловкого прыжка.
19 июля 1858 года
Не пишу, не читаю, не думаю. Весь в хозяйстве.
10 июня 1889 года
После обеда ходил рубить колья. И лежал. Очень слаб. Грешен — хочется смерти. Лег поздно.
Антон Чехов в письме к Лидии Мизиновой
…мы оставляем эту дачу и переносим нашу резиденцию в верхний этаж дома Былим-Колосовского, того самого, который напоил Вас молоком и при этом забыл угостить Вас ягодами. О дне переезда нашего уведомим своевременно. Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь.
Александр Куприн в письме к Марии Чеховой
Я теперь живу: Новгородская губ., Устюжненского уезда, почтовая станция Круглицы, имение Даниловское — мне. Старая усадьба, дом с колоннами и сторожевой узорной башней; сад — такой густой, что в нем в полдень темно, и этого благополучия на три десятины, три аллеи — березовая, липовая и кедровая, пруд с карасями, вот такой величины: -------------------- рядом роща в 300 десятин, за обедом крестьянская брага-пиво, хмельная и холодная, под окнами все бело и лилово от сирени, мычат коровы, скрипят ворота, кусают комары, мошкара лезет в уши, в глаза и в нос; на 50 верст вокруг нет аптеки, мужики стоимость продуктов определяют не копейками, а водкой: «да что, дайте на бутылочку или на полбутылочки», у девок одежды наполовину красные, наполовину белые и с чудесными узорами, названия рек и сел живописные: Звана, Ижина, Портково.
Сейчас в саду чокают дрозды и поют малиновки, пахнет сиренью. Вот бы сюда милого Ивана Бунина! Если он здесь, поцелуйте его от моего имени.
Зинаида Гиппиус. Дневники.
21 сентября 1917 года
Уехать бы завтра на дачу. Там сияющие золотом березы и призрак покоя.
19 октября 1917 года
Великолепный по нынешним временам ужин. Фрукты, баранки, белое вино. Глазберг — хозяин. Результат — никчемный.
Главное впечатление — точно располагаются на кипящем вулкане строить дачу. Дым глаза ест, земля трясется, камни вверх летят, гул — а они меряют вышину окон да сколько бы ступенек хорошо на крыльце сделать. Да и то не торопятся. Можно и так погодить. Еще посмотрим.
Но ни дыма, ни камней — определенно не видят. Точно их нет.