Три десятилетия московской архитектуры: от капромантизма к будущему
История московской архитектуры последних 30 лет напоминает биографию поколения 90-х: через поиски, пробы и кризисы были заняты позиции и сформированы решения. Прошедшие три десятилетия — настоящий эксперимент по трансформации социалистического города в капиталистический. И это не вопрос приспособления отдельных зданий, а коренная перестройка города.
1991–2001: элитное жилье, русскость и эпоха капромантизма
Период первого десятилетия новой России — с 1991-го по 2001-й — оказался стихийным этапом развития городской архитектуры. Тогда же возник феномен частной собственности и корпоративного заказа, который позже разделил форматы жилья на два разных полюса: социальный (он же доступный), и элитный — термин, без которого нельзя представить 90-е.
Москва приобрела репутацию города неисчерпаемых и круглосуточных возможностей (привет DJ Smash и Moscow Never Sleeps), став местом, где можно воплотить самые смелые замыслы. Здесь одновременно работали и разрабатывали новые концепции столицы разные архитекторы: нео- и постмодернисты, конструктивисты и деконструктивисты, классики, приверженцы историзма, хай-тека, национальной архитектуры. Москва должна удивлять, поэтому каждый проект — это гранд-проект для России. Так, к 850-летию Москвы в 1997 году были открыты подземный торговый центр «Охотный ряд» на Манежной площади и мост «Багратион» — первый объект Москва-Сити.
Архитектор Евгений Асс рассказывал, что начало 1990-х годов было временем поисков авторской философии и новых идей. Казалось, город ждали радикальные и важные перемены, однако не все из них оказались реализованными в том масштабе, в каком хотели его видеть архитекторы. Искусствовед и историк архитектуры Селим Омарович Хан-Магомедов предрек российской архитектуре 1990-х годов заданный извне «период некоторой эклектики, распада стилистического единства, который... будет сопровождаться определенным снижением эстетического уровня».
Стремление к историческим аллюзиям и заимствованиям оказалось очень востребовано властью и отвечало новой и прочной связи «новая столица есть новое общество с культурным наследием прошлого». С середины 1990-х постмодернистское стремление к многословию и эклектичности в национально-историческом ключе стало превалировать: власти хотели показать преемственность новой российской архитектуры, возродить ощущение идентичности и русскости, где в качестве основного мотива архитекторы и градостроители выбирали путь развития зодчества вплоть до авангардных течений ХХ века.
Таким образом возник целый ряд узнаваемых образов капиталистического романтизма (капрома) столицы, знакомых каждому: реконструированное здание отеля «Балчуг», гостиница «Марриотт Ройал Аврора», торгово-деловой центр «Новинский», торгово-развлекательный комплекс «Атриум», культурно-деловой центр «Красные холмы», здание головного офиса «Газпрома» на улице Наметкина, торговый центр «Наутилус», бизнес-центр «Павелецкая Плаза» и многие другие.
Активно поддерживался курс на современное строительство, принятый обществом более лояльно: например, здание ресторана и офисов СП «Москва-Макдоналдс», «Башня 2000» и торгово-пешеходный мост «Багратион», торгово-деловой комплекс «Смоленский пассаж» и другие. В народе многое из капрома называли «китч» и «треш», «стекляшки» и «вставные челюсти». С другой стороны, архитектура эпохи капромантизма учила горожан максимальной толерантности, свободе высказывания и делала по-настоящему возможным диалог. Отечественный капром — это постсоветский постмодернизм, говорят историки архитектуры.
С открывшимися границами появилось разнообразие материалов и развитие технологий, которые способствовали росту профессиональной конкуренции. Само понятие архитектурной институции теперь звучало иначе: студенты МАРХИ стали новыми модниками, возникли частные архитектурные мастерские, дизайн-бюро, творческие объединения, тандемы. Возможность реализовывать разные (не регламентированные документами) проекты усилила индивидуальность архитекторов, теперь их задачей стало найти баланс между вкусами и потребностями заказчика и авторским художественным видением и подходом.
В городе все чаще можно было увидеть примеры постмодернизма и неомодернизма, зарождающиеся тенденции обращения к ар-деко, неоклассике, экспериментам с пластикой и формой. К приемам постмодернизма обращались такие архитекторы, как Сергей Ткаченко, Андрей Меерсон, Никита Бирюков, Владимир Трейвас и др. Антимодернистскую линию в московской архитектуре развивали Александр Скокан, Николай Лызлов, Сергей Скуратов, Юрий Григорян. Первые приметы обращения к ар-деко стали заметны в работах Павла Андреева, Михаила Леонова. Такая бурная разнонаправленность архитектурных практик продолжила историю мозаичной и контрастной, как калейдоскоп, застройки столицы.
Строительный бум остановил финансовый кризис 1998 года. Через год правительство утвердит новый Генеральный план развития Москвы до 2020 года под руководством главного архитектора столицы Александра Кузьмина. В центре внимания грандиозного проекта — вопросы введения природных и исторических зон, строительство Третьего транспортного кольца, изменение качества отношений между центром города и его спальными районами.
2001–2011: торговые и деловые центры, мировые архитекторы в Москве
В начале 2000-х снова началась «большая стройка». Внимание градостроителей сконцентрировалось на спальных районах: то тут, то там начали расти «панельки» для жильцов разного уровня достатка. Разрабатывались архитектурные проекты кварталов и новых городских районов, расширилась типология массового жилья. В игру вступили девелоперы и крупные строительные компании. Во многом они стали задавать архитектурный облик столицы, сместив акцент на торговые и деловые центры (самый яркий пример — Москва-Сити), первые общественные городские пространства, спортивные клубы с прозрачными панорамными окнами. Бывшие промышленные здания и территории стали преобразовываться в культурные, деловые и жилые кластеры, проходила комплексная реновация жилой застройки.
Перемен требовали и прошлые концепции, и подход к материалам: появился запрос на изысканность вкуса и понимание архитектурного контекста. При все еще разнообразном стилистическом спектре архитектура города становилась чуть сдержаннее. На рынке появились доступные позиции в среднем ценовом сегменте, в архитектуре приоритетным становился минимализм, на чьем поле проявились и неомодернистские работы Александра Скокана, Владимира Плоткина, Михаила Лабазова, Сергея Чобана и Сергея Кузнецова. К лаконичному неомодернизму добавлялись черты хай-тека: так появились ЖК «Стольник» или бывшее здание Государственного центра современного искусства на Зоологической улице.
С середины 2000-х годов снова становятся популярными идеи конструктивизма: например, реконструированное здание Союза архитекторов России в Гранатном переулке Александра Асадова или стоматологическая поликлиника № 53 на Остоженке Михаила Хазанова. Возвращается и любовь к ар-деко (жилые комплексы «Коперник», «Имперский дом», «Трилогия»).
Москва примеряет новый образ столицы европейского города. Образцами «хорошей» архитектуры становятся проекты с авторской концепцией и узнаваемым художественным почерком. Свои проекты предлагают Норман Фостер, Заха Хадид, Рем Колхас, Жан-Мишель Вильмотт, Массимилиано Фуксас, Филипп Старк, архитектурные бюро SOM, NBBJ, Eller + Eller Architekten и прочие. Архитектура теперь объединяется с современным искусством. Новые стремления (а с ними и эпоха капрома) обрываются кризисом 2008 года.
2011–2023: бутиковые бюро, вау-эффект и что мы возьмем в будущее?
В 2010 году новым мэром Москвы становится Сергей Собянин. Его идея — перепридумать транспортную систему и задать тренд на благоустройство столицы на разных уровнях. Принят закон о Генеральном плане города Москвы до 2025 года, который включает положение о сохранности и поддержке идентичности объектов культурного наследия. В столицу продолжают приезжать большие имена: Сигэру Бан, Ренцо Пьяно. В других городах России разворачиваются проекты Нормана Фостера, Кисе Курокавы, Grimshaw Architects, Эрика ван Эгераата.
С количеством новых возможностей растет и население города: в геометрической прогрессии продолжается застройка всех типов жилья — от элитной недвижимости до крупнопанельных вариантов, — возникают клубные дома, гибриды офиса и жилого сектора. Рынок строительства смещается в сторону работы архитектурных бюро, появившихся в начале 2000-х. Небольшие творческие мастерские и бюро все чаще работают с частным заказом и привлекаются более крупными компаниями на уровне работы с концепцией.
В 2012 году главным архитектором Москвы становится Сергей Кузнецов, партнер архитектурного объединения «SPEECH Чобан & Кузнецов». Он хочет иначе выстроить уровни взаимодействия властей, профессионального сообщества и горожан, разнообразить архитектурный ландшафт. В проектах теперь особенно оценивают авторство. В индустрии возникают кооперации различных архитектурных бюро в формате одного крупного проекта, значительного для инфраструктуры города (жилые комплексы «Садовые кварталы», «Грюнвальд», «ЗИЛАРТ» и др.).
В стилистике приоритетными остаются неомодернизм, эксперименты и мотивы ар-деко. В московскую архитектуру приходят следующие поколения специалистов: «Цимайло Ляшенко и партнеры», Kleinewelt Аrchitekten, BERNASKONI, nefa architects, T+T Architects, Wowhouse, UNK project, KAMEN ARCHITECTS, GAFA, Megabudka:, WALL и другие. Крупные девелоперы все активнее работают с культурными институциями и интегрируют искусство в свои пространства.
Последние несколько лет государственная программа рассказывает о самых крупных в мире мероприятиях по реставрации наследия и о том, как исторические здания получают новую жизнь и новые функции. Знаковые примеры — это не просто реставрации, а ревитализации исторических зданий и прилегающей территории: Дом культуры «ГЭС-2», Северный речной вокзал, дом Наркомфина, «Депо», Даниловский рынок. В то же время массово реорганизуются промархитектура и здания послевоенной постройки. Так, многие кинотеатры за последние десять лет превратились в районные торговые центры.
Работа над общественными пространствами продолжается: масштабный проект парка «Зарядье» со «Стеклянной корой» над амфитеатром и Парящим мостом задал определенную планку. Теперь свое «Зарядье» (как несколько десятилетий назад собственную пешеходную улицу — Арбат) хотят иметь многие российские города-миллионники. В 2018-м, по версии журнала Time, парк «Зарядье» стал единственным объектом из России, попавшим в список 100 лучших мест в мире.
Вау-эффект сохраняется и в сфере недвижимости: на Садовом кольце строится скульптурное здание от знаменитого нидерландского бюро MVRDV, над бывшим Бадаевским пивоваренным заводом появятся футуристичные дома на ножках от швейцарского дуэта Herzog & de Meuron, в Сити — самое высокое в Европе жилое здание от Сергея Скуратова.
Накануне окончания тридцатилетней большой стройки остается вопрос: что из Москвы сегодня мы возьмем в будущий город? Согласно идее Эдварда Мазриа и Architecture 2030, трендом следующего десятилетия станут инициативы по реконструкции зданий в попытке сделать их углеродно нейтральными, чтобы избежать катастрофических последствий изменения климата, вызванных строительным сектором. По версии экономиста Александра Аузана, штучные проекты в России удаются намного лучше, чем серийное производство, поэтому в продолжении московского вау-эффекта можно не сомневаться.