Дэвид Беннетт: «Для каждого украшения есть свое время»

Читать в полной версии

Когда Дэвид Беннетт продает на аукционе крупные бриллианты, устоять невозможно, недаром его называют «100 carat man». За 40 лет работы в Sotheby's он накопил огромный опыт и знания не только в области ювелирного искусства, но и психологии людей. Беннетт сравнивает себя с пианистом на сцене, но не меньше похож он и на дирижера, управляющего многоголосым оркестром. 

— Вы работаете в Sotheby’s много лет. С чем можно сравнить аукцион? Это шоу, выступление или некая театральная постановка?

— Я в Sotheby’s с 1978 года.

— Получается, ровно 40 лет?

— Не осознавал этого, пока вы не сказали (улыбается). Да, очень важно, чтобы люди, которые приходят, могли увидеть представление. Аукционеру нужно чувствовать публику, держать энергию на высоком уровне, поддерживать скорость, ажиотаж, шутить, создавать позитивную атмосферу, особенно если есть несколько лотов, которые не слишком хорошо продаются. Так что некий элемент «театральности» необходим. Хуже всего, когда людям становится скучно, они начинают переговариваться. А вам ведь не хочется быть пианистом, который играет во время ужина, когда все стараются говорить громче. Нужно удерживать внимание публики, так чтобы одновременно развлекать людей, но и не мешать им сконцентрироваться. Это необходимый для аукционера навык.

— Как вы готовитесь? Чувствуете ли волнение накануне аукциона?

— Сейчас уже не так сильно. Думаю, любой исполнитель, которому нужно быть на сцене, вам скажет, что немного волнения необходимо. Ричард Бертон говорил, что у него не было такого выступления, чтобы он не паниковал. Всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так, и это то, что держит вас в тонусе. Думаю, сейчас я не особо нервничаю, во всяком случае, это зависит от того, что именно я продаю.

— Что сложно продать и что легко?

— Не могу это точно объяснить, но, в принципе, мы достаточно четко представляем, что продается очень хорошо, а что с трудом. Если пропорция последнего выше в данном конкретном аукционе, то, конечно, напряжение усиливается. Вспоминается аукцион, на который была выставлена коллекция изделий величайшей женщины-ювелира ХХ века Сюзан Бельперрон. Мы были уверены, что все будет продано, поэтому просто старались превратить это событие в праздник. Ажиотаж был огромный: все вещи были проданы в три-четыре раза дороже первоначальной оценочной стоимости. Так что можно сказать, что это были «легкие» продажи.

— Сложно ли продавать уникальные бриллианты весом более ста каратов?

— Продажа первого такого бриллианта была очень непростой. Однажды, это было в начале 1990-х, мне позвонил огранщик бриллиантов, с которым я не был знаком, и спросил: «Можете ли вы приехать в Антверпен? У меня есть для вас крупный интересный камень». Я прервал отпуск, приехал в Антверпен в его офис. Он показал мне потрясающий стокаратный бриллиант — совершенный, чистый и безупречный. Он спросил: «Хотите ли вы взять его на аукцион?». А я уже влюбился в этот камень, поэтому сказал «да». Мы провели переговоры по цене, я забрал камень и поехал домой. И вот вечером, ложась спать, я стал думать: «Что я наделал? Кто это купит? У меня нет подходящего клиента. Это же огромная сумма — 13 млн долларов». Решил, что сделал самую большую ошибку в карьере, которая только началась. Но я продал тот камень. Все сложно в первый раз. Но удача любит смелых.

— Что сейчас самое сложное в работе?

— Аукционы — это конкурентное поле. Мы постоянно сражаемся за объекты, которые можно выставить на продажу. Если у тебя уже есть хорошая подборка, ты всегда найдешь покупателя. Нужно искать драгоценности, выяснять их ценность, а потом еще и убеждать клиента продать их.

— Выходит, вести аукцион значительно легче, чем собирать хорошие объекты для продажи.

— Именно так.

— Какие главные изменения в ювелирных аукционах за эти 40 лет вы видите?

— На первых продажах в Лондоне, в конце 1970-х годов, было около 25 участников, из них 22 человека — дилеры плюс еще пара частных лиц. Так что мы продавали украшения фактически только профессионалам рынка. Не было ни телефонов, ни интернета — ничего. Бум начался в 1980-е, когда у нас появилось отделение в Америке, и произошла своего рода глобализация. В 1990-е люди стали делать ставки по телефону. И конечно, цифровая эпоха изменила все: четыре года назад мы впервые продали ювелирное изделие по ставке $ 5 млн, сделанной по интернету. Сегодня вовсю проводятся онлайн-аукционы вообще без бумажного каталога. Да и в наших оффлайн-торгах доля участников из интернета доходит до 20%.

— Но ведь и в понимании публикой драгоценностей многое изменилось.

— Несомненно. В начале 1980-х в ходу было пять-шесть книг о драгоценностях, и большинство из них написаны Маргарет Флауэр за сорок лет до того. Поворотным пунктом стал аукцион драгоценностей герцогини Виндзорской в 1987 году: он абсолютно изменил восприятие публикой этой темы, поскольку были представлены ювелирные украшения, связанные с удивительной историей любви, когда король отказался от трона ради любимой женщины. Я тогда управлял ювелирным департаментом в Лондоне. Сразу после аукциона я получил телефонный звонок от одного издателя. Мы встретились за обедом. «Хочу, чтобы вы написали книгу, — сказал он мне. — Ее можно назвать просто “Ювелирное искусство”. И в ней должно быть все, что нужно знать о ювелирных украшениях и драгоценных камнях». Вслед за этим он протянул мне чек на круглую сумму. Тогда у меня только родился первый ребенок, и деньги были очень нужны. Я согласился. Так появилась книга Understanding Jewelry, которую мы написали вместе с Даниэлой Машетти. Получилась своего рода Библия ювелирного искусства, переведенная на многие языки. Она имела феноменальный успех. Скажу вам, что чек был на £ 6 тыс., а книг продали на сумму около £ 5 млн. Сегодня на основе этой книги создано цифровое приложение.

— Чем вы объясняете неудачу с продажей желтых бриллиантов из коллекции Паивы и розового бриллианта Pink Star в прошлом году?

— Нам они очень нравятся. Но никогда нет гарантий. Уверен, бриллиант «Розовая звезда» мы продадим достаточно скоро. Бриллианты Паивы — невероятные камни, но они вышли на аукцион не в самое удачное время. В конце прошлого года клиенты с Ближнего Востока были неактивны из-за проблем в Саудовской Аравии. Это очень повлияло на ситуацию, поскольку Ближний Восток является значительной частью нашего рынка. Геополитические факторы нельзя не учитывать в аукционных продажах. Для каждого украшения есть свое время.

— Вы, конечно, знаете, что вас называют «100-carat Man». А сколько каратов драгоценных камней вы продали?

— Да, кто-то подсчитал, что я продал пять самых дорогих драгоценных камней, выставленных на аукционе, и, думаю, это немало. Но не знаю, сколько всего, хотя было бы любопытно узнать.

— Расскажите о важнейших лотах предстоящих торгов Magnificent Jewels в Женеве.

— Это наши важнейшие торги, на которых всегда выставляются особенные вещи. Для предстоящего аукциона нам удалось заполучить два великолепных, огромных бесцветных бриллианта из Ботсваны: овальный весом 50,39 карата и классической огранки весом 51,71 карата. Камни такого качества всегда привлекают внимание коллекционеров. Еще один значительный лот — бриллиант «Голубой Фарнезе», открытый несколько веков назад на алмазных шахтах Голконды. Этот камень побывал во владении четырех королевских домов Европы.