Деньги, власть, секс: о чем молчат мужчины

Читать в полной версии

Большинство мужчин в глубине души испытывают очень похожие страхи и комплексы. Главный их источник — в глубоком расщеплении между индивидуальной психикой мужчины и теми идеальными образцами мужественности, которые навязываются внешним окружением, в разрыве между тем самоощущением, которое есть у каждого реального мужчины, и требованиями общества к «настоящему мужчине».

Мужчины как «класс» несут на себе особый груз социальных ожиданий. Во все времена в любом обществе самые страшные и рискованные социальные проекты были рассчитаны прежде всего на мужчин. Войны, революции, завоевание новых земель, защита своей территории, экстремальные профессии веками реализовывались мужчинами. На генетическом уровне каждый мужчина несет в себе этот архетип — Героя, Воина, Победителя — и так или иначе соотносит себя с предельными испытаниями.

Часто в психотерапии приходится слышать, как клиенты-мужчины разного возраста и социального статуса высказывают сомнения: «А не струсил бы я на войне?», «А не сдал бы своих, если бы меня пытали?», «А выдержал бы тюремное заключение, если бы пришлось сидеть за свои убеждения?». Независимо от того, кто по профессии мужчина — программист, учитель, менеджер, — мужской образ он строит исходя из позиций долженствования: «Мужчина должен выдержать все!» — то есть не бояться боли, мучений и смерти.

Установка, которую усваивают уже маленькие мальчики, — «настоящий мужчина — сверхчеловек». Вся культура так или иначе транслирует этот образ Героя, начиная с древних мифов и сказок и заканчивая современными фильмами, мультиками, компьютерными играми и комиксами. И самый глубинный мужской страх — страх перед самим страхом: «А вдруг в момент предельных жизненных испытаний я струшу и окажусь «недомужчиной»?

Кто-то от одной этой мысли внутренне скукоживается и живет с глубочайшим комплексом «недо-», а кто-то начинает вышибать клин клином, прыгая с парашютом, гоняя на мотоцикле с бешеной скоростью или покоряя горные вершины, и так испытывает свой предел мужественности.

Если спроецировать образ Героя и Победителя на реальную жизнь, то все социальные победы в мирное время имеют конкретные внешние эквиваленты — деньги и власть (в мягком варианте — социальный статус). Если ты «настоящий мужчина», то ты должен быть богатым и управлять миром.

Чем выше мужчина в списке Forbes , чем больше у него влияния на мир — тем больше ему славы, тем «круче» он как мужчина по меркам обобщенного социума. Само собой подразумевается, что ему как победителю полагаются самые прекрасные поклонницы, самый лучший секс и главные радости мира. Массовая культура, реклама, всевозможные тренинги, обещающие раскрыть секреты взлета по лестнице успеха, задают четкую зависимость в мужском самосознании: «Если ты богатый и успешный — ты победил! А если нет — ты "лузер"».

Эта планка достижений обычно не имеет четкой отметки, ее всегда можно поднять. И денег, и власти, и славы много не бывает, и это — морковка перед носом осла, которую подвешивает перед мужчиной установленный стереотип.  

Кроме самой планки достижений есть еще четкое социальное предписание, как брать эти высоты. Если ты «настоящий мужчина» — то молча. Без нытья, без жалоб на что бы то ни было, без отвлечения на свои интересы и чувства. «Мужчины не плачут», — слышат маленькие мальчики, когда им больно, «настоящие мужчины» не могут уставать, им не может быть тяжело, скучно, обидно. «Настоящий мужчина» с женщинами должен оставаться, как Чак Норрис, «сильным, но нежным» и всегда готовым к сексу, если этого хочет его любимая женщина. Кстати, в сексе он всегда должен быть на высоте. («Что значит — мужчина не хочет секса? Мужчины все хотят, а если не хочет, значит что-то с ним не так как с мужчиной!») И вообще, мужчина должен быть выше своих чувств и полностью их контролировать, в идеале — «душить на корню» неправильные чувства и чувствовать правильные.

А что представляет собой реальный мужчина? Как он отвечает на эти вызовы? А реальный мужчина прежде всего человек. Так же, как женщина. И мужчины все очень разные: и сильные, и слабые, и умные, и глупые, и брутальные, и хрупкие, и сдержанные, и эмоциональные… А еще у каждого мужчины своя палитра чувств: и нежность, и агрессия, и гордость, и стыд, и обиды, и страхи.

Психологический конфликт начинается в точке столкновения своего мира, как психологи говорят, своего «Я» (со всем уникальным набором черт, физических и психических качеств), с требованием быть «настоящим мужчиной».

В психотерапевтической практике это особенно ярко проявляется у мальчиков-подростков. Подростки 14–16 лет могут попасть в клинику с тяжелой анорексией, потому что отчаянно доказывают себе: если они преодолеют свои низменные инстинкты (чувство голода), то смогут в этой жизни все!

Или другой пример. Подросток 14 лет попал в лапы хулиганов. Те его избили и оставили привязанным на морозе. Парень простоял так несколько часов, но помощи не просил (хотя мог), потому что думал: «А если бы это было на войне?» И еще: «Папа гордился бы мною!» Это было преодоление себя, опыт отречения от своих чувств. И если в этой точке юноша делает выбор: «Умру, но стану настоящим мужчиной», то он и правда умрет. Если не в физическом смысле, то в психологическом точно.

Если мужчины в какой-то момент выбирают путь самоотречения ради образа «настоящего мужчины», переставая прислушиваться к своим желаниям, радости, вдохновению или просто здравому смыслу, то на этом пути рано или поздно свое «Я» не выдерживает и ломается. Кто-то все чаще и чаще срывается в агрессию — либо на близких и родных, либо инициирует внешние конфликты. Кто-то выключается и проваливается в депрессию. Кто-то уходит в запои. Или вдруг начинает болеть.

Преуспевающий бизнесмен, красавец и мачо, пришедший на психотерапию с тяжелой депрессией, формулирует свое самоощущение так: «Меня давно уже нет. Я — фикция. Нет, я — функция. Я — функция зарабатывания денег». Другой — гений-программист, разбираясь с хронической головной болью и высоким давлением, он определяет психологический смысл этого симптома предельно точно: «Я — перегретый компьютер. Я должен все время работать. Я готов сгореть на работе, лишь бы сделать то, что от меня ждут».

Все то, что мужчина умерщвляет в себе ради высоких целей, так или иначе накрывает не только его самого, но и его родных. Мужчина-победитель начинает так же строить своих детей, а те либо ломаются под грузом непомерных требований, либо вырываются на свободу, бунтуя против отцовских ожиданий.

Мужчины, выстроившие свою самооценку на основании внешних атрибутов мужественности (статуса, капитала, славы), обычно так же властно и подавляюще относятся к женщине, контролируя ее свободу и эмоциональность. Иногда в психотерапии очень успешные мужчины совершенно искренне негодуют: «Я подарил жене крутую машину (пятую шубу, виллу в Испании), а она мне отказывает в сексе...» Таким мужчинам сложно понять, что сексуальные отношения — про другое: не про трофеи завоевателя, брошенные к ногам, а про чувства, про близость, про принятие настоящего и уникального в близком человеке. И именно это все нередко теряется на пути к социальной и материальной победе.

Интересно, что в тех культурах, где требования к мужественности особенно строги, где мужчины особенно яро подавляют в себе и друг в друге любой намек на чувствительность, мягкость, тонкость, отношение к женщине жесткое и властное. Это классический пример того, как человек ненавидит или стремится уничтожить в другом то, что подавляет в себе самом.

В фильме Вуди Аллена «Матч-пойнт» главный герой Крис, выбрав путь блестящей карьеры, убивает девушку, которая становится помехой на этом пути, — ту, которую он страстно любит, которая носит его ребенка, которая воплощает его страсть и живую часть души. По сути, это точная и жуткая метафора того выбора, который так часто приходится делать мужчинам (женщинам, конечно, тоже, но все же реже): выбора между социальной защищенностью предсказуемой жизни и уязвимостью жизни, основанной на вдохновении, истинном интересе и страсти.

Осознать, что в его жизненных ориентирах ему навязано социумом, а что является его личным выбором. Поверить, что возможна жизнь на основе своего внутреннего мира, своего истинного «Я».

Реальная жизнь подтверждает, что подлинный успех в его разных проявлениях — и в признании, и в удовольствии от жизни, и в славе, и в деньгах — приходит к людям, живущим в согласии со своим внутренним устройством души, к тем, кто по-настоящему любит то, что делает, и любит тех, с кем связал свою жизнь.

Отстаивание своих ценностей, реализация их и защита самого дорогого в своей жизни требуют и мужества, и смелости, и самоотречения, и тут истинная мужественность является не самоцелью, а условием воплощения того, что по-настоящему ценно.

Это огромная тема, поэтому здесь — о самом главном. Родительское отношение для ребенка является буферной, амортизирующей зоной между его истинным, хрупким «Я» и тем миром, в который он рано или поздно шагнет самостоятельно. Главное для мальчика (как и для девочки, конечно) — получить запас безусловной, принимающей родительской любви: просто за то, что он есть, что он есть именно такой, какой есть. Очень важна обращенность родителей к их реальному ребенку, контакт с ним настоящим, не придуманным, не нагруженным проекциями чужих образов.​

Видеть и любить его настоящим, а не переделанным под «высокие образцы» идеального мужчины. Это возможно, если женщина готова себя принимать в своей подлинности и искренне проживать свои чувства. Если в близких отношениях мужчины и женщины есть доверие и искренность, то и женщина, и мужчина обязательно найдут свой истинный, а не воображаемый ресурс и реализуют свои желания и мечты, а не навязанные представления о счастье.