Скульптор Эндрю Роджерс о ленд-арте, спрятанном в горах и пустынях
«До многих мест, где расположены мои объекты, невероятно трудно добраться»— Как вы занялись ленд-артом?
— Я заинтересовался ландшафтным искусством, когда преподавал на архитектурном факультете. Я был в пустыне Арава на юге Израиля, и там мне предложили сделать самую большую скульптуру в мире. На следующий год я вернулся в Араву с пятью студентами, чтобы сделать тригонометрическую съемку и приступить к работе.
— Я читала о том, что вы вдохновляетесь античным искусством…
— Моя первая ленд-арт-работа называлась To Life. На ее создание меня вдохновило древнее высказывание. В его основе лежала идея о важности истории и памяти в нашей жизни. Я не устаю повторять: без нашей памяти мы никто.
— Как вы выбираете места для своих объектов и сколько в среднем времени уходит на их создание?
— Места, которые я выбираю, примечательны своей топографией или историей. Мне интересно, к примеру, построить объект в израильской пустыне Арава, которая расположена на высоте 400 м над уровнем моря. Или создать самый масштабный объект ландшафтного искусства на высоте 4300 м. Это почти половина высоты Эвереста. Интересно построить объект в Гималаях в Непале и поразмышлять о турецкой Каппадокии, где пересекаются Восток и Запад. На создание проекта, получение доступа к месту и разрешения на строительство уходит около года. Самый длительный проект занял у меня около шести лет.
До многих мест, где расположены мои ленд-арт-объекты, невероятно трудно добраться
— Unfurling Energy, которая появилась к ЭКСПО-2017 в Астане, что символизирует? Как вы думаете, что испытывает человек, который видит ее впервые?
— Моя работа связана с темой ЭКСПО-2017 — «Энергия будущего». У скульптуры динамичная форма. Снаружи — ребристая, как будто пульсирующая поверхность, внутри, наоборот, все отполировано до идеальной гладкости. Мне кажется, что первое впечатление будет как раз связано с ощущением динамики, иллюзии движения.
— Какую из ваших работ было сложнее всего воплотить?
— До многих мест, где расположены мои ленд-арт-объекты, невероятно трудно добраться, и именно это часто является главной трудностью в работе. Правда, при изрядной доле упорства добраться можно до всего. Пожалуй, самыми трудоемкими были работы над объектами на горе Серро-Рико в Боливии. Мы должны были подняться на высоту 4360 м. А чтобы добраться до моих скульптур в чилийской Атакаме, нужно пройти по пустыне. То же касается объекта Sacred Fire, который расположен на северо-западе пустыни Намиб в Намибии.
— С какими материалами предпочитаете работать?
— С самыми разными. Я люблю делать сплавы из бронзы и работать с органическими материалами. Правда, последние в процессе работы преподносят сюрпризы. Когда я начал заниматься ленд-артом, я осознал, что камень — это основа цивилизации. Это то, что было с нами с начала времен и остается до наших дней. Камень хранит нашу историю.
— На кого вы равнялись, когда только начинали заниматься архитектурой?
— На начальном этапе меня вдохновляли Константин Бранкузи, Дэвид Смит, Генри Мур. А если углубиться в историю, то меня всегда поражало кикладское искусство.
— Что вы думаете о современной архитектуре?
— Современная архитектура дает потрясающие возможности для создания произведений искусства. Доступные сейчас технологии и материалы позволяют создавать самые разные формы и менять окружающее нас пространство.