От вамп до Трампа: эволюция кинозлодейки

Читать в полной версии

В фильме «Kingsman: Золотое кольцо», который идет сейчас в кинотеатрах, пересменка злодеев — вместо Сэмюела Л. Джексона, планировавшего заразить человечество зомби-вирусом в первой части, на пост колоритного врага британских агентов Гарри Харта, Эггси и Мерлина заступила женщина. Драгдилерша Поппи нацелилась на мировое господство, начав с людей, хоть раз в жизни попробовавших наркотики даже с невинной рекреационной целью. Играет злодейку Джулианна Мур, обладательница «Оскара», уже заигрывавшая со злодейским амплуа три года назад в фэнтези «Седьмой сын» и в 1990-х в экранизации пьесы Оскара Уайльда «Идеальный муж», где актриса сыграла интриганку-авантюристку миссис Чивли.

Уважаемые актрисы с «Оскаром», а то и двумя, с удовольствием берущиеся уничтожать человечество и даже целые галактики в комиксовом кино — не новая тенденция. Но каждая эпоха придает их появлению на экране новые смыслы. Кейт Бланшетт, например, грозится ликвидировать полкоманды супергероев Marvel в «Рагнарёке», третьей части саги о Торе, которая выйдет в прокат в начале ноября. Так Marvel прерывает традицию, согласно которой главными противниками супергероев от Железного человека до Человека-паука практически без исключения выступают мужчины.

Считается, что первой злодейкой, пришедшей в мир положительных героев, чтобы дать им повод преодолеть препятствия и найти мечту, любимую или себя, была Теда Бара, сто лет назад специализировавшаяся на амплуа экзотической женщины-вамп, искушающей персонажа свернуть на кривую дорожку. В 43-х фильмах, снятых всего за 12 лет (после чего Бара, бывшая совсем не экзотического происхождения, а вполне себе дочерью портного из Огайо, ушла из кино), актриса в роли то Саломеи, то Клеопатры, то даже Женщины-тигрицы искушала белого положительного западного мужчину, предлагая ему альтернативную запрограммированной женитьбе на «хорошей» девушке жизнь.

Ничем хорошим это для героя, конечно, не кончалось. Бара ушла с экрана еще до окончания эпохи немого кино, которое, взрослея и развиваясь, предпочло ей более реалистичных героинь. Но она успела проложить дорогу экзотическим для Америки Грете Гарбо и Марлен Дитрих, только они, напротив, несли в Новый свет европейскую изысканность, а не первобытные инстинкты.

К злодейкам принято относить и femmes fatales расцветшего во время Второй мировой «нуара», но это не совсем справедливо — как правило, героини нуара были скорее жертвами обстоятельств — бедности или несчастливой любви, которые затягивали их в тот же омут, что и поддававшихся под обаяние роковых женщин героев. Поэтому Барбара Стэнвик из «Двойной страховки» и осталась в истории кино непревзойденной злодейкой, подталкивающей любовника убить мужа, но не готовая разделить с ним наказание за преступление.

До 1970-х годов голливудская злодейка нашла себя, как это странно ни звучит, в детском кино. Ведьма Запада из «Волшебника из страны Оз» (1939), Малефисента из «Спящей красавицы» (1959) и Круэлла Де Виль из «101 далматинца» (1961) ответственны за детские кошмары поколения бэби-бумеров (у нас были свои злодейки — например, Анидаг в исполнении Лидии Вертинской в «Королевстве кривых зеркал», 1963). Бэби-бумеры выросли и сняли новые версии любимых сказок («Оз: Великий и ужасный» 2013 года, «101 далматинец», 1996, и «102 далматинца», 2000), но с современными поправками — в соответствии с оглядкой XXI века на права меньшинств и пересмотр устаревших взглядов и ценностей «Малефисента» 2014 года с Анджелиной Джоли показана жертвой власти, вынужденной мстить за старые обиды, а не завистливой фурией.

Злодейки вообще стали получать полноценные предыстории, мотивации и даже оправдания еще в прошлом веке, когда новый Голливуд, подвинувший в 1970-х замшелую индустрию развлечений, ринулся агитировать зрителей больше участвовать в политике и брать на себя ответственность за собственную жизнь. Сестра Рэтчед (Луиза Флетчер получила за эту роль «Оскар») в «Полете над гнездом кукушки» запомнилась как одна из самых ярких злодеек 70-х — непрошибаемый представитель власти на местах, воплощение зла для поколения хиппи. В Рэтчед не было ничего «сказочного» — наоборот, с такой уверенностью в собственной, хоть и устаревшей правоте, люди сталкивались и продолжают сталкиваться каждый день.

В следующем десятилетии другая «злодейка» — Алекс Форрест (Гленн Клоуз) в «Роковом влечении» (1987), которая сварила домашнего кролика сына бросившего ее мужчины и напала с ножом на его жену, была настолько убедительна, что, судя по статистике, после просмотра американские мужья перестали изменять своим женам, так что по-своему фильм популяризировал семейные ценности. Ставшее мегахитом «Роковое влечение» вызвало национальную дискуссию об ответственности пошедших хоть разок налево супругов, а Алекс после первого шока была объявлена несправедливо обвиненной жертвой двойных стандартов в отношении к сексуальному поведению женщин и мужчин.

Феминизм положительно сказался на образе злодейки в кино. Злодейка являлась при разных обстоятельствах, в эффектных нарядах и олицетворяла собой общественные или культурные перемены. В «Мизери» (1990) Кэти Бейтс терроризировала покалечившегося писателя от имени всех чересчур требовательных поклонниц, которые перестали различать грань между жизнью и литературой.

В «Основном инстинкте» (1992) Шэрон Стоун по-постмодернистски вызывала в памяти блондинок Хичкока с одним отличием — даже в самых жестоких своих фильмах Хичкоку не приходило в голову сделать любимых героинь настолько вероломными. В «Последнем искушении» (1994) Линда Фиорентино использовала мужчин, как карающий ангел эпохи капитализма и преклонения перед деньгами, а в 1995-м Фамке Янссен карикатурно сыграла в ребуте с Пирсом Броснаном «Золотой глаз» бондовскую злодейку как болезненно помешанную на сексе постсоветскую шпионку.

Когда кинокомиксы стали самым популярным жанром, яркие злодейки, как ни странно, сдали позиции. Женщина-кошка во всех своих трех кинопроявлениях — скорее соратница Бэтмена, чем стопроцентная злодейка. Ядовитый Плющ (Ума Турман) в «Бэтмене и Робине» делила злодейское бремя с Арнольдом Шварценеггером, а Джин Грей и Мистик в «Людях Икс» переходили из положительных героинь в отрицательных от одной части к другой. Лина Хиди, сыгравшая наркоторговку-бандершу Ма-му в «Дредде» (2012), не избежала штампов, связанных с показом бэкграунда подобных героинь — ​ Ма-ма, она же Мэдлин Мадригал — опущенная жизнью и мужчинами бывшая проститутка, то есть все та же мстительная бандерша, которая мстит за старые обиды.

Теперь, кажется, кинозлодеек научились показывать без наслоившихся за сто лет клише. Становление героини Джулианны Мур из «Кингсмена 2» вполне соотносится с реальностью, пусть и с жанровыми допущениями. Поппи — умная, получившая хорошее образование и удачливая бизнес-вумен, которая не захотела соревноваться с мужчинами в «официальном» бизнесе и решила основать свой подпольный, чтобы уже оттуда влиять на мир по собственным правилам. Поппи больше не использует сексуальную привлекательность, как Теда Бара или Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», чтобы добиться своего — она действует как мужчина. У нее достаточно нелегально заработанных денег, чтобы поручать грязную работу подчиненным, а способ, которым она с улыбкой расправляется с неугодными, пропуская их через мясорубку, привел бы в ужас самых жестоких рецидивистов. Конечно, она карикатурна, как любая кинозлодейка, к тому же появляющаяся в фильме на основе комикса. Но Мур играет Поппи всерьез, как женщину, которая хочет диктовать свои правила и считает, что это заслужила. Менять мир нужно в любом случае — режиссер Мэттью Вон показывает президента США подозрительно похожим на Дональда Трампа — легко способным пожертвовать частью населения, которое лично ему не нравится. Так кинозлодейка прошла большой путь — от манипулирования задавленными мужскими фантазиями столетней давности до претензий на такое шаткое в наше время мировое господство, когда мужчины — подчиненные или надоедливые противники, но никак не самоцель и даже не партнер, с которым стоит считаться.