Внук Сергея Щукина о коллекции деда, привезенной в Париж

Читать в полной версии

— Что оказалось самым сложным в подготовке выставки?

— Согласовать список картин с Эрмитажем и ГМИИ им. Пушкина. Многие работы из коллекции Сергея Щукина находятся в плохом состоянии и не могут путешествовать. Но тут нам помогла Анна Балдассари (куратор выставки и бывший директор Музея Пикассо в Париже). Слова «нет» для нее не существует. Конечно, удалось получить не все, что хотелось, но многое. Особенно сложно пришлось с Матиссом и Пикассо. Fondation Louis Vuitton даже согласился финансировать реставрацию нескольких картин. Например, «Мастерскую художника» («Розовую мастерскую», 1911) Матисса, которая долгие годы не покидала стен Пушкинского музея. В итоге на выставку приехали 130 картин из щукинского собрания. В России они хорошо известны, но когда французы или американцы видят этот список, они теряют дар речи.  

— Были ли разногласия по поводу того, как представлять коллекцию Сергея Щукина?

— Анна Балдассари дополнила коллекцию моего деда работами художников русского авангарда. Признаюсь, это было трудно принять, было много дискуссий по этому поводу. В 1909 году Сергей Щукин открыл для посещения свой особняк в Знаменском переулке. Судя по воспоминаниям, он пользовался большой популярностью. Во время Первой мировой войны, да и после нее, щукинский дом был единственным местом, где можно было увидеть современное искусство из Франции, самое авангардное и новое. Морозов свою коллекцию сделал публичной гораздо позже — в 1914 году, и то его уговаривали. Щукин же был полон энтузиазма, сам водил экскурсии, занимался просветительской деятельностью. И все художники-авангардисты — Татлин, Малевич, Гончарова и другие — бывали у Щукина на Знаменке. По их картинам видно, что они смотрели и на Матисса, и на Пикассо. Влияние Щукина на становление русского авангарда бесспорно, поэтому идея Анны Балдассари имеет под собой все основания. Во всем нужен глаз. Пикассо и Матисса в Москве видели глазами Щукина, он буквально брал за руку, вел и все объяснял. Теперь в этой роли сам Щукин, а наш проводник —​ Балдассари. Это ее взгляд на деда, на его коллекцию, и он очень убедительный.  

— Щукин мечтал о собственном музее. Вы отказались от идеи его создать или восстановить Государственный музей нового западного искусства (ГМНЗИ)?

— Несколько лет назад этот спор начала Ирина Антонова, выступив с предложением вернуть из Эрмитажа в Москву картины из щукинской коллекции. С этой просьбой она обращалась даже к Владимиру Путину. Я не вмешивался в эти дебаты и объясню, почему. У нашей семьи отобрали коллекцию, а потом спрашивают: как вы считаете, где она должна хранится? Восстановить ГМНЗИ, увы, невозможно. Коллекция разделена пополам. Идеально, чтобы Щукин был у одного музея, Морозов — у другого, но Эрмитаж и Пушкинский никогда на это не пойдут. И Михаил Пиотровский, и Марина Лошак скажут: мы согласны, хотим Щукина. А целостность коллекции важна для ее понимания. В Fondation Louis Vuitton как раз удалось передать атмосферу дома Щукина на Знаменке, где рядом с шедеврами висят второстепенные работы, например, Эжена Каррьера. Щукин говорил, что коллекция — это как лестница: есть шикарные ступеньки из мрамора, а есть простые, деревянные, но они очень важны, потому что по ним все равно нужно подниматься.

— Министерство культуры России поддерживает с вами — наследниками — какие-то отношения?

— Нет, никогда. Для российского государства мы — люди незначительные. Но мы выполняем свой долг перед дедом и хотим, чтобы с нами считались. Щукина в России наказали дважды. Сначала отобрали имущество, но слава богу сохранили жизнь. Затем забрали память — коллекцию. О Щукине-коллекционере начали говорить только сейчас, до этого — полное забвение, и для нас это большая победа.  

— Переехав во Францию, общался ли Сергей Щукин с художниками? С тем же Матиссом, например?

— Разрыв с Матиссом произошел еще в Ницце, до того как Щукин с семьей переехал в Париж. Оба переживали, но ничего не поделаешь. Матисс хотел показать своему коллекционеру новые работы, но тот не захотел и спокойно объяснил художнику, что финансовые возможности уже не те, а смотреть и не приобретать — это пытка. Матиссу это было странно слышать, он отказывался верить. Он видел виллу Щукина в Ницце, машину с водителем, его жизнь на широкую ногу. И вдруг, не может купить?! Но финансовая ситуация действительно изменилась: до эмиграции он тратил на картины миллионы, теперь он не мог себе этого позволить, несмотря на высокий уровень жизни, который ему удалось сохранить. Отношения с Матиссом оборвались, а с Пикассо они никогда не были близки. Но моя тетка рассказывала, что художник все же бывал в их доме на Лазурном берегу. В те времена Пикассо со своей женой Ольгой работал с дягилевским балетом в Монте-Карло, а Дягилев приятельствовал с Щукиным, так они и встретились.

— Как бы вы объяснили уникальное чутье коллекционера Сергея Щукина? В чем его секрет?

— Секрета нет, есть опыт и работа. Вкус Сергея Щукина, как и его братьев, сложился благодаря текстилю. Конец XIX — начало XX века — это текстильная революция. То, что когда-то было уделом аристократии, стало доступно и среднему классу. Российские богачи тогда процветали, как наши сегодняшние олигархи. Текстиль был золотой жилой. Щукин одевал женщин и декорировал московские квартиры. У него определенно был глаз. Он начинает собирать в 1898 году, а первые картины Сезанна и Гогена появляются только в 1903 и 1904 годах. Все это время он тренировался. Многих художников покупал по одной картине — один Гастон Ла Туш, несколько Эжена Каррьера. Изначально Щукин делает довольно скромные ставки. Увлекается он Моне — купит сразу одиннадцать картин! И только спустя пять лет решается на Гогена.

— То есть в его коллекции можно выделить несколько этапов?

— Да, я бы выделил два периода. В конце 90-х XIX века — это успешный бизнесмен, с прекрасной женой, пышными приемами и светской жизнью. Невозможно не собирать — все вокруг коллекционеры. Засмеют же! Он начинает как сноб, как олигарх, если хотите. У него есть вкус и глаз, но есть и помощник — брат Иван Иванович, который живет в Париже и покупает ему картины. Второй этап — период семейных трагедий. Сразу же после смерти жены он передает свою коллекцию Москве, тогда же возникает идея музея. Этот всплеск активности помогает ему пережить потерю. Меняется и отношение к коллекции. Теперь это не просто декорации роскошного особняка, а музейное собрание. Щукин начинает делать столовую Гогена, заказывает у Матисса панно для лестницы, вместе они оформляют гостиную Матисса. Он думает как куратор и делает из своего дома музей с тематическими залами. Мыслить ансамблями его научил Матисс. Александр Бенуа говорил, что Щукин — это особая порода коллекционера, который живет с картиной.