Детские игры: новый альбом швейцарских визионеров Yello
«Toy» настолько же хорош, насколько смешон и забавенYello — одна из самых парадоксальных групп в истории музыки XX века. Единственные мировые поп-звезды из Швейцарии — страны, в которой четыре государственных языка, и среди них нет английского. При этом дуэт, состоящий из бывшего дизайнера Бориса Бланка и бывшего профессионального игрока в покер Дитера Мейера, в хит-парады никогда и не стремился: изначально они экспериментировали над электронным звуком и изображением, издавались на лейбле американских музыкальных террористов The Residents, и даже их самые известные песни, «Oh Yeah» и «The Race», представляют собой вольное изложение идей Пьера Шеффера о конкретной музыке, умноженные на фирменное абсурдистское чувство юмора швейцарцев. Невероятно, что при такой конституции и таком старте песни Yello вообще дошли до чартов. Но они не только дошли, но и были в них первыми.
Yello «The Race»
Сейчас Борису Бланку — 64, а Дитеру Мейеру — 71. В этом почтенном возрасте они могли бы почивать на лаврах пионеров электронной музыки, как равновеликие Kraftwerk, тем более что два состоятельных швейцарца не нуждаются в записи альбомов для поддержания своего финансового положения. Но Yello не только выпустили пластинку «Toy», первую за 7 лет, но и собираются дать серию концертов в ее поддержку, что дуэт не делал никогда в своей 40-летней истории — студийный гений Борис Бланк всегда чурался живых выступлений, объясняя это тем, что не мог адекватно перенести свою сложноустроенную музыку на сцену.
Yello «Limbo»
Предыдущая пластинка швейцарского дуэта «Touch Yello» звучала, как обычно, неподражаемо, но из-за значительного участия в ней трубача Тиля Брённера оставляла привкус сенильной сентиментальности смут джаза. На «Toy» Дитер Мейер и Борис Бланк решили впасть в детство, вернувшись к истокам Yello. Предвидя возможные замечания, что они на самом деле впали в старческий маразм, дуэт снялся для обложки альбома в алюминиевых дуршлагах-мыслеуловителях на головах и тем самым обезоружил любые иронические комментарии в свой адрес.
«Toy» начинается с инструментальной пьесы, сыгранной на воображаемом протосинтезаторе — фраутониуме, который звучит как брат-близнец легендарного траутониума, озвучивавшего фильмы Альфреда Хичкока. Затем Борис Бланк, смоделировавший фраутониум в своей лаборатории, где до сих пор хранятся синтезаторы и сэмплеры из 1980-х, пускает в ход все свои излюбленные приемы, памятные по классическим альбомам Yello: переведенный в электронику грув как у Херби Хэнкока, комические сэмплы, всплывающие в неожиданный момент, и жовиальный баритон Дитера Мейера, который с большой серьезностью пропевает всякий абсурд. Для контраста к Мейеру периодически присоединяются томные вокалистки, которые сахарят пилюлю дадаистского электро-попа Yello гламуром и респектабельностью.
Главный парадокс дуэта Yello состоит в том, что веселые швейцарцы, которые, по сути, всю свою жизнь играли в игры, занимавшие их с детства, сумели добиться серьезного к себе отношения. Я вспоминаю свой разговор с Дитером Мейером, который состоялся несколько лет назад в высотном баре отеля Ритц-Карлтон. Вокалист Yello, выглядящий то ли как швейцарский миллионер, то ли как итальянский мафиози, рассказывал мне: «25 лет назад я дал денег одному приятелю, который хотел открыть часовую компанию. Дела у него идут хорошо — компания производит отличные часы, у них есть несколько магазинов и в Москве. Я с ним периодически встречался все это время, но никогда не знал, чем он занимается, и не лез выяснять подробности. Я относился к этому делу несерьезно, хоть и ссудил ему немалую сумму. Таков мой главный принцип: не относиться к вещам и к себе серьезно. Это чрезвычайно важно!».