Виктор Пелевин перестал реагировать на события современности
Выход нового романа Виктора Пелевина — вот уже лет десять одно из главных событий нового литературного сезона. Но на этот раз книгу ждали с нетерпением по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, Пелевин по-прежнему один из примерно пяти серьезных русских авторов, наряду с Сорокиным, Прилепиным, Быковым и Улицкой, со стартовым тиражом в несколько десятков тысяч экземпляров. Во-вторых, было интересно, как ответит автор на злейшую сатиру Владимира Сорокина, выведшего в своей прошлогодней «Теллурии» некоего «Виктора Олеговича», летающего на перепончатых крыльях над Болотной площадью и методично пережевывающего собственный хвост. И самое главное: как отреагирует писатель, известный своим феноменальным умением улавливать и даже немного предвидеть дух времени, на бурные события «текущего момента»? О том, не завышен ли 70-тысячный тираж, судить пока рано, но на два последних вопроса ответить уже можно: никак.
|
|
«Любовь к трем цукербринам» — дробное повествование, устроенное довольно сложно. В трех первых рассказах дается запутанная манихейская космогония, воплощенная в образах птиц из игры Angry Birds: они стремятся убить Вепря, которого считают Богом, но тот оказывается Киклопом, который призван поддерживать в мире равновесие. Центральное произведение книги — повесть с неприличным английским названием, которое по-русски можно цензурно передать как «Поимей систему». Это киберпанковская антиутопия, где антураж романа 2011 года S.N.U.F.F. с летающим в облаках мегаполисом и извращенной любовью героя к компьютерной кукле скрещивается с месседжем фильма «Матрица»: люди утонули в виртуальных грезах, пока их физические тела грубо используются. И наконец, четвертый короткий рассказ — своего рода утопия: описание Эдема, доступного лишь чистым и цельным душам.
Объединяет эти разнородные тексты сквозное повествование от лица самого Киклопа — молодого москвича, который случайно обретает дар ясновидения и теперь считает, что он в ответе за судьбы мира, которые вынужден вправлять едва заметными касаниями. Например, телепатически «шепнуть» сварливой киевлянке, чтобы она взяла с собой на улицу зонтик, и это приводит к тому, что Янукович остается у власти.
Кроме такого неожиданного «например» в романе есть несколько привычных для Пелевина каламбуров и прозрачных намеков. Только не на Сорокина, а на некий сайт Contra.Ru, зажатый между четвертьокупаемостью и полувлиятельностью. И этим «злободневность» романа практически исчерпывается. Что было бы хорошо, если бы ее место с лихвой не заняли проповеди тоже очень сомнительной свежести. «Эти добрые люди на полном серьезе считают, что космический ужас — не то, что происходит с ними изо дня в день, а то, что они видят в кино». Справедливо, но гораздо пронзительнее выражено в рассказе четвертьвековой давности «Вести из Непала».
Кончается книга тем, что Киклоп велеречиво прощается с читателем: «Каким этот мир окажется — пока неясно и мне самому». Не обладая ясновидением, рискнем все-таки предположить, что 51-летний Виктор Пелевин возьмет теперь паузу на несколько лет, чтобы явиться к читателю в новом качестве. Во всяком случае, на это очень хочется надеяться.
Михаил Визель