То, что автор «Великой красоты» дойдет до Святого престола — событие вполне закономерное и ожидаемое. Демиург больших визуальных форм был обречен замахнуться на что-то божественное. Вслед за своим коллегой по цеху из триумвирата современных итальянских кинематографистов Нанни Моретти (еще один — Маттео Гарроне), он тоже решается на десакрализацию образа понтифика, как тот в картине «У нас есть Папа».
Соррентино, получив огромный бюджет и карт-бланш от HBO, решил и сам оторваться как ребенок, будто бы стал на время молодым. Его Папа — абсолютная антитеза нынешнему Франциску — балагур, сумасброд, самодур и карьерист. Случайно новонареченный глава католической церкви явно не готов к этой непосильной ноше, как и его предшественник из фильма Моретти. Ничто человеческое ему не чуждо: снятся пошлые сны, он курит перед распятием и не сторонится интриг и склок в стиле родственного сериала «Борджиа», панически боится остаться один, запрещает себя фотографировать и продавать магниты со своим ликом туристам в Ватикане, никогда не высказывается про то, в кого он верит, в Бога или в Ницше, то есть допускает свободу веры либо просто не задумывается над этим.
«Папа-хипстер» носит в кадре не только привычную для священнослужителей одежду, но и не брезгует модной. Вся она — легендарного итальянского бренда Giorgio Armani, как, к примеру, эти солнцезащитные очки
Джуд Лоу фактически играет не руководителя самой влиятельной духовной организации в мире, а какого-то 40-летнего кидалта, которого по курьезному стечению обстоятельств назначили на высокий пост, а ему бы лучше ловить покемонов. Еще большим безумцем во всей этой божественной комедии выглядит сам режиссер. Соррентино явно тоже непредумышленно попал в эту сериальную лихорадку, потому и выглядит здесь не так уверенно, как в своих эпических полнометражных полотнах, хотя и держит лицо, шутя на модные темы про Бэнкси, диетическую колу и мастурбацию, как и положено бодрому автору сериалов. Но выглядит он при этом примерно так же, как пожилой человек, который пытается молодиться с помощью худи и цветных маек с принтами (так у него в сериале и делает актриса Дайан Китон, которая играет монахиню, по ночам надевающую майку с надписью I’m a Virgin).
Ничто человеческое ему не чуждо: снятся пошлые сны, он курит перед распятием и не сторонится интриг и склок, панически боится остаться один, никогда не высказывается про то, в кого верит, в Бога или в Ницше.
В целом юмор выходит натужный, местами как будто смотришь «Теорию большого взрыва» (хотя, определенно, многим этот сериал придется по вкусу). Вот и получается хаотичный микс из тайной жизни Ватикана и современных причуд молодого Папы, который все больше выглядит как типичный престарелый хипстер, которого достало его окружение. Все это похоже на стройную и красивую концепцию, но скорее на игру в сериал, чем на действительно серьезное режиссерское высказывание. Соррентино, заработав репутацию всемогущего автора, на этот раз как будто решил поупражняться на кошках, поэкспериментировать в жанре. Его виражи на витражах Ватикана выглядят так же, как если бы Ксавье Долан начал снимать фильмы в духе Лава Диаса.
В мире победивших лайков и хэштегов очень хочется выглядеть продвинутым и современным, и Соррентино не смог отказаться от такого соблазна. Тем более что успех у публики был гарантирован, что и доказал Венецианский кинофестиваль, где показали первые серии этого проекта: билеты на все сеансы были проданы в считанные часы, публика штурмовала кинозалы, а многие журналисты просто не смогли попасть на показ из-за нехватки мест.
