— Вы начали съемки «Блокбастера» Романа Волобуева…
— Да, параллельно много чего происходит, но «Блокбастер», который, к счастью, поддержал Фонд кино, сейчас главный проект.
— В одном интервью ты говоришь, что это проект коммерческий, в отличие от авторского кино, с которым вы раньше работали.
— Да, только я бы сказал скорее не «коммерческий», а «зрительский» — предыдущие фильмы были сделаны для нишевой аудитории, а сейчас мы сознательно решили сыграть на аудиторию пошире, сделав более доступный для нее фильм.
— И что нужно этой широкой аудитории?
— «Блокбастер» — это комедия! Собственно, этим все и сказано. Жанр определяет аудиторию. Выходит фильм в феврале и сегодня мы как раз официально объявляем состав актеров. В главных ролях у нас снимаются Светлана Устинова и Анна Чиповская, и эта история изначально придумывалась вокруг них как некий русский ответ «Тельме и Луизе». Мне кажется, в России не хватает женского кино, поэтому мы решили сделать историю с двумя ключевыми героинями, историю про их дружбу. Кроме них в «Блокбастере» снимаются Евгений Цыганов, Михаил Олегович Ефремов, Светлана Ходченкова, Юлия Снигирь, Мария Шалаева. А снимает тот же оператор, который работал над «Холодным фронтом» — Михаил Хасая. После «Холодного фронта» — и это уже известная в индустрии история — его пригласил к себе снимать «Притяжение» Федор Сергеевич Бондарчук, причем пригласил, посмотрев только тизер и еще даже не видев фильма. Теперь Михаил снова работает с нами.
— А каково работать с Волобуевым в жанре «кино для народа»? Он все-таки режиссер, скажем так, нишевый.
— Рома, как мне кажется, смотрел все фильмы, снятые в этом мире. И у него целая библиотека отсылок, цитат. Он невероятно насмотренный человек. Поэтому мне сложно было бы сказать, что такое «кино Ромы Волобуева» — мы сняли один фильм («Холодный фронт» — прим. ред.), сейчас делаем совершенно другое кино, а третий проект, который мы снимем в будущем, кардинально отличается от них обоих.
— Насколько остался доволен «Холодным фронтом»?
— Очень! Мы сделали кино-визитку как продюсеры. Его посмотрели те, на кого мы рассчитывали. Ну и его фестивальная судьба продолжается. Сегодня, 18 июля, как раз показ картины на фестивале в сербском Паличе (European Film Festival Palić). Потом «Холодный фронт» будет и на других фестивалях. Это нишевое, камерное, авторское кино, мы не рассчитывали на его коммерческий успех, потому что мы реалисты, но мы получили то, на что рассчитывали — этот фильм стал стартом нашей карьеры как кинопродюсеров, карьеры оператора, Роминой режиссерской карьеры.
– Мне кажется, ваш суперуспех — это «Ученик»… Как вы с Кириллом Серебренниковым решили вместе работать?
– Мы достаточно давно знакомы, я вообще его поклонник — и картин, и театральных проектов. Разумеется, я очень хотел поработать с ним. Кирилл предложил экранизировать пьесу «Мученик». А для меня это очень важный спектакль, я благодаря ему вообще полюбил театр. Сам спектакль очень кинематографичен. Кириллу удается на одной сцене, на одном плане заниматься монтажом. Это отметил и оператор Владислав Опельянц, которого я привел на спектакль, предлагая ему снять «Ученика». Ну и кроме того, это универсальный, мощнейший материал.
— В Венеции Кирилл Серебренников нам показывал трейлер и спрашивал: «О чем, как вам кажется, это кино?» А для тебя лично оно о чем?
— Определенно, оно для каждого о чем-то своем. Оно о фанатизме, об опасности фанатизма. Но это многогранная история — там, например, очень интересная линия отношений с матерью. Меня еще поражает, что этот материал можно переложить на любую страну и культуру — и он будет актуален. Это может, например, быть не только о православии, но и о мусульманстве.
— Кстати о религии. Не боялись проблем с российским прокатом?
— На сегодняшний день у нас есть прокатное удостоверение с датой начала показа 13 октября. С крупной прокатной компанией «Вольга». Ну и мое отсутствие опыта в кино дает мне свободу принимать решения, которые более опытный продюсер, наверное, не принял бы. Но это скорее не о Кирилле, а о наших проектах вообще. Серебренников — это крупный режиссер, которого ждут и любят на фестивалях, на это и был расчет. Наш фильм уже продан в двадцать стран мира, и еще будут сделки. Он выходит в прокат в конце года, начиная с России в октябре. В ноябре он выйдет во Франции и других европейских странах, а еще — в Австралии, Южной Корее, Бразилии... У этого фильма уже большая международная судьба.
— То есть не страшно тебе браться даже за сложные проекты.
— В нашей индустрии кино вообще делать страшно, если это не массовые комедии, а что-то смелое. Но я искренне верю, что потенциал рынка и людей на нем огромен. Если просчитывать все риски, то никто ничего бы не снимал.
— По-идиотски сейчас сформулирую, но: какие самые главные проблемы российского кино именно с точки зрения производства?
— Для меня как для человека, пришедшего из рекламы, производство которой очень четко структурировано, поставлено на высокий уровень, было сразу очевидно, что в кино эта дисциплина, которая есть в рекламе, полностью отсутствует. Наверное, именно поэтому режиссерам и артистам нравится наш подход к работе. Мы умеем снимать быстро и дешево.
— А отношения с государством?
— Мы сейчас первый раз в них вступили, получив деньги от Фонда кино. Но сложностей особых не было: мы написали хороший сценарий, прошли все стадии попечительских советов... Словом, никаких закулисных игр.
— Как вообще в твоей рекламной истории появилось кино?
— Кино в каком-то смысле было всегда, а реклама была хорошим к нему путем. Для кого-то этот путь — киношкола, а для нас — реклама. Но я говорю «всегда» про свою личную цель, а не про цель нашей компании Hype Production. Хотя кино и реклама очень сильно связаны: те же тенденции в рекламные съемки приходят из кино, очень много людей работает и на кино-, и на рекламных площадках. С тем же прекрасным Владиславом Опельянцем, который за годы стал моим близким другом, я познакомился на съемках рекламного ролика.
— Быстро Опельянц с Серебренниковым сработались?
— Да, они очень быстро нашли общий язык, хотя поначалу тандем мог показаться неожиданным.
— Сколько в твоей карьере было «Каннских львов»?
— В этом году агентство GOOD выиграло двух «львов» для клиента «Сбербанк», к которым мы причастны, потому что мы снимали в рамках этой кампании ролик, а всего у нас пять львов. Вернее, львов, к которым мы причастны, потому что сам приз за рекламную кампанию получает рекламное агентство.
Я всегда досматриваю фильм до конца, даже если он мне не нравится.
— Помнишь, когда-то, на открытии Лондонского кинофестиваля, мы решили-таки преодолеть стеснение и подойти к Терри Гиллиаму? С кем бы еще из великих ты с удовольствием познакомился?
— Ох, вот над этим вопросом очень хочется подумать, а потом вернуться с ответом. Потому что на него хочется ответить правильно!
— Давай по-другому. Я это не я, а Роберт де Ниро, и я тебе говорю: «Илья, вот прямо сейчас скажи мне, с кем тебя познакомить» — и я познакомлю. Нет времени думать.
— Список меняется так часто… Ну хорошо. Из продюсеров я бы познакомился с Харви Вайнштейном и Скоттом Рудиным. Банальный ответ, конечно, но это настоящие легенды в той отрасли, где я работаю. Они пионеры. То, что сделал Вайнштейн с независимым кино в Америке, это то, к чему надо стремиться.
— И что бы ты спросил у Вайнштейна?
— Я бы просто с удовольствием поговорил с ним о кино. Я читал его интервью, и мне кажется, для него главный критерий выбора материала — его собственный вкус, и это очень меня вдохновляет. Разумеется, он работает и с формулами, расчетами и так далее, но прежде всего — вкус. Вайнштейн делает фильмы, которые нравятся лично ему.
— А какие фильмы нравятся лично тебе?
— Над этим вопросом тоже хочется долго думать. Я очень разное кино люблю, и фильмы Каннского фестиваля, и большие коммерческие истории — такие, как фильмы Зака Снайдера. Один из моих любимых фильмов — «Умница Уилл Хантинг» Гаса Ван Сента.
— А из последнего, что смотрел, что понравилось?
— В Каннах мне понравился «Неоновый демон», несмотря на неоднозначную на него реакцию публики. «Джой» мне очень понравился, Дэвид О. Рассел вообще один из моих любимых режиссеров, мне хотелось бы делать такие фильмы — честные.
— Если тебе не нравится кино, ты можешь встать и выйти из зала?
— Нет, я всегда досматриваю фильм до конца, даже если он мне не нравится. Просто потому, что мне важно понять, почему те или иные решения принимались авторами. Я смотрю кино как продюсер. И мне хочется понять, чем был мотивирован выбор того или иного материала, решение работать с тем или иным проектом. И я не встану и потому, что это неуважительно к создателям проекта. Кино — это длинные проекты, отдельная жизнь. Мне не хотелось бы, чтобы с наших фильмов уходили.
— В Голливуде хотелось бы поработать? С другими бюджетами?
— Конечно да. Хотя у меня нет конкретно такой задачи, как «поработать в Голливуде». Я хочу делать кино для зрителей всего мира, вне зависимости от того, в какой стране расположен мой офис. Мы, например, сделали с Алисой Хазановой фильм на английском языке — он предназначен не для русского зрителя и не для русского проката. Он снят в Нью-Йорке и команда на нем работала международная. Ну или «Ученик» Серебренникова — он сломал все границы! А про бюджеты я бы сказал, что мы в кинокомпании выбрали концепцию работать с небольшими бюджетами.
— Небольшой бюджет — это сколько?
— Грубо говоря, до $1 млн. Первые наши картины были еще значительно дешевле. Мы пока не планируем делать блокбастеры. Хотя «блокбастер», конечно, неправильное слово — так наш фильм с Волобуевым называется!
— Смешное, кстати, название.
— Мы на прессу рассчитывали: «Бывший кинокритик Роман Волобуев снял «Блокбастер». (смеется) Название сначала было рабочим, шуточным скорее, но потом мы решили его сохранить.
— А когда вообще началась история с «Блокбастером»?
— Мы отсняли «Холодный фронт», а потом сели с Ромой и Светой Устиновой (которая соавтор и сопродюсер «Холодного фронта»), и решили, что надо придумать что-то вместе в другом жанре. Подумали про широкую аудиторию, Рома написал синопсис, который превратился в сценарий… А вот уже и съемки начались!
