Встав у руля пятой части «Миссии…» оскаровский лауреат за сценарий «Обычных подозреваемых» Кристофер Маккуорри воссоединился с Томом Крузом. Вместе они уже сняли фильмы «Операция «Валькирия» и «Джек Ричер». Мы встретились с Маккуорри в Лондоне, чтобы обсудить, как ему удалось стать режиссером одной из самых прибыльных франшиз в современном кино.
|
Расскажите, как вы вообще попали в этот проект? Наверняка по дружбе! Да, у нас в Голливуде все решает блат! На самом деле все произошло очень неожиданно. Я работал с Томом над «Гранью будущего» (Маккуорри выступил одним из авторов сценария фильма Дага Лаймана. — РБК). Как-то однажды вечером сидели, обсуждали сценарий и заодно поговорили за жизнь — о том, какие кто проекты делал в прошлом и какие планирует воплотить в будущем. И вот Том как-то между прочим очень буднично говорит: «Тебе бы неплохо как-нибудь поставить «Миссию»». Я такой, не задумываясь, говорю: «Да, это было бы круто». Кто бы мог подумать, что он тогда не шутил! Через какое-то время он ко мне подходит и говорит: «В общем, я со всеми все обсудил, никто не против, ты — новый режиссер «Миссии».
С какими трудностями обычно сталкивается режиссер, которому в руки попадает такая успешная франшиза с богатой историей? Главная трудность — мало времени. Его никогда не хватает для того, чтобы снять все, как ты хочешь. Работа над таким большим проектом — это всегда скачки галопом, на любой стадии производства. А в остальном работа над этим фильмом — просто праздник. Я был как большой ребенок, которого запустили в песочницу с гаджетами. Особенно приятно было, что я мог озвучить какую-нибудь сумасбродную идею, а в ответ мне говорили: «Да, это вполне реально». Мы смотрели на макет самолета, и я наобум ляпнул Тому: «А что, если бы ты был снаружи, прикрепленный к двери, пока самолет взлетает?» И вот эта команда людей — от продюсеров, отвечающих за бюджет, до каскадеров и инженеров по технике безопасности — все как один говорят: «Не вопрос, сделаем и научим». Это потрясающе, когда ты ограничен только своим воображением.
Откуда взялась исполнительница главной женской роли Ребекка Фергюсон? Ее мало кто знает, а она оказалась чуть ли не главным открытием фильма. Ребекка появилась у нас в последний момент. Мы встретились с огромным количеством потрясающих женщин, но не могли найти подходящую актрису. И только под конец изнурительного кастинга нам попала в руки пятиминутная запись пробы Ребекки. Мы вызвали ее на дополнительное прослушивание, она зашла в комнату и начала общаться с Томом. Они так быстро нашли общий язык и с таким энтузиазмом разговаривали, что наш оператор начал волноваться. Подходит ко мне и шепчет: «Так мы все же будем снимать прослушивание или нет? А то времени почти не осталось». А я ему отвечаю: «Да ладно, расслабься, она уже получила роль».
В этом фильме Итан Хант снова объездил полмира. Наверное, приятно покататься по разным странам, занимаясь любимым делом? Приятно, не скрою. Одно из главных преимуществ в работе над «Миссией» — это то, что поначалу можно себе ни в чем не отказывать. Так мы отправились в Вену, где в одной из центральных сцен фильма задействовали местный Дом оперы. Так же мы злоупотребили красотами Марокко — там мы снимали где попало: Касабланка, Марракеш, Рабат. Было очень жарко, само собой, но эта страна позволила создать в фильме нужную атмосферу. И, конечно же, не обошлось без старой доброй Англии.
В реальном мире в последние десятилетия хватало абсолютного зла: «Аль-Каида», Талибан, и вот теперь ИГИЛ. Это диктует определенные стандарты по части изображения злодеев и экранного насилия? Это очень тонкая грань: с одной стороны, мы не хотим игнорировать все, что происходит в мире, а с другой, наша задача — развлекать, а не грузить. Вы видите этот ад в новостях, и в кино приходите не за тем, чтобы вам его снова совали в лицо. Придумывать злодеев всегда непросто, потому что не хочется скатиться в карикатурность, однако если рисовать их такими же безапелляционно ужасными, как ИГИЛ, — это тоже может показаться неубедительным. Слишком одномерное и плоское зло, понимаете? Слишком утрированное. В реальную жизнь иногда сложнее поверить, чем в вымысел.
Вы работали с Томом Крузом много раз. Как думаете, что делает его особенным? Во-первых, кино для него не просто работа — он по-настоящему все это дело любит. Его прет от самого процесса, и он этим заражает все вокруг. Во-вторых, он не просто любит свое дело — ему также важно, чтобы его кино нравилось публике. Он выдающийся шоумен, желание развлекать — его главный допинг в жизни.
Он ведь сам выполняет все свои трюки. Зачем такие риски? Да, он с маниакальным упорством сам делает все, не только трюки. Если в кадре рука, держащая телефон, — это тоже рука Тома. Он придет на площадку только для того, чтобы снять кадр с его ботинками. Просто он убежден, что публику не обманешь — она видит, когда на экране дублер, видит, когда реальные эффекты заменяются компьютерными. К тому же мы старались как можно реже прибегать к монтажным склейкам. Если бы вместо актера был дублер, я был бы вынужден снимать сцены с определенных ракурсов, чтобы не было видно лица, прибегать к короткому монтажу и при этом как-то сохранять нужный темп и тон. Это очень сложно, и я дико благодарен Тому за то, что он предпочитает усложнять жизнь себе, а не мне.
Вы с ним еще и друзья ведь, а не только коллеги. А друзей, говорят, сложнее контролировать... Тома не надо контролировать, у него и так все всегда под контролем. Да, мы дружим, но это идет только на пользу нашему творческому союзу. Знаете, мы оба — заядлые киноманы, любим одни и те же фильмы по одинаковым причинам. Мы часто разговариваем цитатами и отсылками к другим картинам, завершая друг за другом предложения. Это иногда доставляет сложности другим актерам, потому что они не понимают, что за фигня происходит и о чем мы вообще говорим. Мы с ним постоянно на одной волне, и это делает весь процесс очень легким и приятным.
Вы планируете еще какие-нибудь совместные проекты? Да, однозначно, но я пока не буду раскрывать подробностей. Мы с Томом вообще никогда не обсуждаем новые проекты на каком-то официальном уровне, не ведем переговоров. Идея нашего первого совместного фильма — «Операция «Валькирия» — выкристаллизовалась просто в процессе неформальной киноманской беседы. И так каждый раз — мы заканчиваем один фильм, встречаемся за обедом, трём о том о сем и тут же задумываем еще один фильм. Так что да, сейчас у нас тоже есть в планах кое-что интересное.
Хорошо, но пока хотя бы расскажите, какие вы с ним вместе любите фильмы? Ох, даже не знаю, с чего начать... У вас есть часов пять свободного времени? Кроме шуток, мы часто вспоминаем Хичкока. Том особенно любит фильм «Дурная слава», и мы используем его как эталон-образец, к которому нужно стремиться. Ингрид Бергман и Кэри Грант для нас — идеальный пример экранного дуэта, от которого мы всегда ведем отсчет. Еще часто всплывает имя Сидни Поллака — мы оба большие фанаты его таланта рассказчика и умения поведать историю с субъективной точки зрения. Также недавно как-то зашла речь о фильме «Колдун» Уильяма Фридкина — я сказал, что страшно люблю это кино и по-моему оно очень недооцененное. На следующий же день Том пришел на площадку с горящими глазами и говорит: «Я только что пересмотрел «Колдуна», спасибо огромное, я сто лет назад его видел и давно забыл, насколько это крутое кино!» И после этого он весь день пахал с еще большим энтузиазмом, чем обычно. Великая сила искусства как есть. |
