Четвертый фильм о народном восстании против вконец обнаглевшей власти стал последним во франшизе, которую в Голливуде приводят в пример как самый удачный «женский» блокбастер. Интересно, что эта женская киносага намного пессимистичнее, чем мужские.
«Голодные игры» появились в 2012-м благодаря «Сумеркам» — именно коммерческий успех истории про девушку, разрываемую в своих чувствах между вампиром и оборотнем, убедил голливудские студии, что девочки-подростки — огромная аудитория на вырост.
Но «Голодные игры» пошли дальше «Сумерек». Если Белла Свон была все же пассивной участницей любовного треугольника, Китнисс Эвердин, появившаяся в 2008-м в первой книге Сюзанн Коллинз, стала героиней экшена, которая теперь сама выбирала мужчину — между другом детства Гейлом и товарищем по голодным играм Питом. Вот, к слову, и главное отличие «женского» блокбастера от «мужского» — если герой свергает правительство и уходит с красоткой в сторону горизонта, то героиня, совершив тот же подвиг, садится и выбирает — кого же из двух поклонников предпочесть. Страдания из-за личной жизни — важная часть рассчитанного на женщин развлечения.
Джош Хатчерсон в роли Пита и Дженнифер Лоуренс в роли Китнисс
С 2012-го, когда первые «Голодные игры» вышли на киноэкраны, три фильма (третий поделили на две части исходя не из здравого смысла, а исключительно из материальных соображений) собрали более $2 млрд в мировом прокате. Причем последняя, третья часть принесла на сто миллионов меньше второй, именно потому что являлась прологом к заключительной. Если два первых фильма держались собственно на самих голодных играх, во время которых Китнисс (Дженнифер Лоуренс) с товарищами сражались за выживание, третья была посвящена подпольной борьбе дистриктов против диктатора Сноу (Дональд Сазерленд) во главе с рвавшейся к власти Альмой Коэн (Джулианна Мур).
Джулианна Мур в роли Альмы Коэн
В последней части место экшен-сцен вместо голодных игр занимает сюжет о том, как Китнисс, презрев опасность, рвется во дворец к Сноу, чтобы убить его лично и, скорее всего, принести себя в жертву во имя свободы. В финале зрителей ждет сюжетная неожиданность, после которой становится ясно, что самим авторам тетралогии наплевать, что будет с народом Панема — это кино про девушку, а девушке надоело четыре фильма подряд быть пешкой в руках пиар-манипуляторов.
Кадр из фильма «Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть II»
Если «Голодные игры» и пытаются сказать нам что-то серьезное о сегодняшнем мире (а все антиутопии так или иначе это делают, и за последние годы, пока фильмы франшизы идут в кинотеатрах, несколько народов свергли свои правительства), то это мысль, что порочна не только любая власть, но и стремление к ней. Честный человек должен вовремя отказаться от борьбы, пока она не привела его к краху — в этом и состоит не приукрашенный девичьими соплями пессимизм «Голодных игр». В отличие, например, от более «пацанских» «Властелина колец» и «Гарри Поттера» — блокбастеров из прошлого десятилетия, где на выручку всегда придет седой волшебник или мудрый старший товарищ с чудотворящей палочкой, Китнисс рассчитывать не на кого. Разве что на друзей, но их она теряет в нескольких по-настоящему жестких сценах похода на дворец.
Поэтому обязательный идиллический финал, где Китнисс сидит на лужайке с выбранным таки мужчиной и вспоминает, что же с ней приключилось, не видится антифеминистским заключением, что счастье женщины — в семье и у плиты (Китнисс никогда и не была пассивной — она с самого начала франшизы ходила как добытчик с луком в лес). Финал смотрится как внегендерный отказ от политики как таковой: в мире новых технологий, когда любой может узнать всю подноготную любого политика, другое отношение к власти авторы фильма — и всей киносаги — даже не предусматривают.
