Стиль
Красота Цирк уехал: тоска по веселой парфюмерии 1990-х
Стиль
Красота Цирк уехал: тоска по веселой парфюмерии 1990-х
Красота

Цирк уехал: тоска по веселой парфюмерии 1990-х

Цирк уехал: тоска по веселой парфюмерии 1990-х
Почему конец XX века стал временем «счастливых» ароматов и как от них мы ушли к «черным орхидеям» и «инфернальным розам», размышляет парфюмерный критик Ксения Голованова.

Парфюмер Эдмон Рудницка, автор классических Diorella и Diorissimo, однажды сказал: «По духам можно изучать историю XX века. И, чего вам не даст ни один учебник, даже что-то про нее понять». Так и есть: парфюмерия очень чувствительна к сюжетам газетной хроники. Вот несколько примеров. Вместе с важнейшими открытиями Прекрасной эпохи в области физики произошел подъем химической промышленности, на который одной из первых отреагировала ароматная индустрия — переходом от сугубо натуральных композиций к тому, что мы сегодня называем «современной» парфюмерией, успешно сочетающей природное с синтетическим. Всплеск египтомании в 1920-х — после того, как археологи нашли нетронутую гробницу Тутанхамона — пробудил интерес общественности к экзотическим ароматам в восточном стиле. Хиппи вызвали к жизни духи с пачулями, карьеристки 1980-х — моду на крепкие яды в духе Poison, Opium и Obsession, предполагавшие наличие личного кабинета. А вот девяностые были для парфюмерии временем счастья — в прямом смысле слова: ровно двадцать лет назад вышел Clinique Happy.

Happy, Clinique
Happy, Clinique

В США «Счастливчик» быстро стал бестселлером, потому что пах оголтелым оптимизмом — под стать бодрому и жизнерадостному жизнеощущению молодой нации. Вообще, когда начинаешь вспоминать названия ароматов того времени, картина складывается радужная: Le Monde Est Beau («Мир прекрасен») Kenzo в наивном флаконе с розой, Weekend, Burberry — летняя суббота, свежая и хорошо проветренная, White Jeans, Versace — белые джинсы, которые невозможно испачкать, потому что мир еще такой новенький и свежий. Парфюмерия 1990-х пребывала в приподнятом состоянии духа и родила добродушных и немного нелепых гигантов — большинство, к несчастью, уже вымерло, так и не сумев приспособиться к новой среде обитания. Остались единицы — например, большой и смелый Kenzo Jungle Доминика Ропьона, настоящий памятник середины 1990-х: тогда у слонов и других больших зверей еще был шанс угодить на полку в сетевом магазине, пройдя сквозь игольное ушко фокус-групп и маркетинговых исследований.

Jungle, Kenzo
Jungle, Kenzo

Elephant, как и Happy, пах весело — качество, которого лишена современная неулыбчивая парфюмерия. Сегодня на полках живут «Инфернальные розы» и «Черные орхидеи», а в 1990-х цвели «Подсолнухи» Elizabeth Arden, желтые коробки с дурацкими белыми цветами, больше похожими на маргаритки. Такие несколько лет подряд носила в волосах Дрю Бэрримор, которая называла их «разновидностью солнечного света», и чем-то подобным Sunflowers стали для обделенных светочасами англичан — в Великобритании аромат продавался почти так же хорошо, как Chanel No. 5. Вот еще один пример: сейчас Victoria’s Secret выпускает «взрослые» ароматы с серьезными намерениями — Dark Angel, Bombshell, Basic Instinct и т.д., а в 1990-х главным хитом бренда значилась «Ледяная груша», спрей для тела с запахом фруктового пунша из холодильника.

Dark Angel, Victoria’s Secret
Dark Angel, Victoria’s Secret

Был и злостный конкурент — Sparkling Pear («Искристая груша») недорогой марки Bath & Body Works. На них молились американские тинейджеры: «Груши» заменяли дезодорант после тренировки, если не хватало времени на душ, ими протирали очки и «освежали» прокуренную машину. Сегодня потребители парфюмерии ежедневно задаются основательными и немного грустными вопросами: почему такой странный батч-код на дне духов, купленных в группе на «Фейсбуке»? настоящий уд в моих духах за 20 тыс. руб. или синтетический? при чем здесь Анджелина Джоли? А в 1990-х единственной парфюмерной дилеммой был выбор подходящего «Чарли». Все популярные в школе девочки носили знойные Charlie Red, а у меня на полке стоял постылый Charlie White: «Такой милый запах, совсем как ты», — сказала мама и вручила водицу с жиденьким запахом арбуза.

Charlie Red, Revlon
Charlie Red, Revlon

Справедливость была восстановлена пару лет спустя, когда я сама — едва ли не на первые заработанные деньги — купила себе ланкомовский Trésor, «вульгарную, добродушную штучку с обесцвеченными волосами, одетую в розовый мохеровый свитер». Это цитата из книжки парфюмерного критика Луки Турина, который тем не менее поставил «Сокровищу» четыре звезды из пяти возможных. «Когда у парфюмера получается воззвать к обеим функциям мозга — аналитической и «рептильной», той, что отвечает за наши основные инстинкты и базовые эмоции, получается большой успех», — написал он в конце рецензии. Можно ли считать веселье базовой эмоцией? Если так, то современной парфюмерии — при наличии бесконечного количества готовых баз, производимых Firmenich, Givaudan и другими компаниями — именно такой «базы» очень не хватает.