Стиль
Вещи Они настоящие: феминистки в истории моды
Стиль
Вещи Они настоящие: феминистки в истории моды
Вещи

Они настоящие: феминистки в истории моды

Они настоящие: феминистки в истории моды
60 лет назад женщины сами заковали себя в корсетные платья Dior, стерев достижения суфражисток. Весной 2017-го все опомнились — отовсюду слышны феминистские лозунги. А Метрополитен-музей открывает выставку революционерки Рей Кавакубо — как раз вовремя.

Платья, туфли и прочие женские безделушки всегда становились маркером социальных настроений — небольшие колебания длины в начале прошлого века вызывали реакцию не меньше, чем лозунги «We should all be feminists» на современных футболках Dior. Но признайтесь, среднестатистическая феминистка в глазах даже самого продвинутого обывателя застряла в Америке 1970-х, спроси любого — и он опишет ее как типичную участницу движения за свободу репродуктивного выбора. Джинсы, непременные очки и дурацкая прическа — совсем не похоже на почти прозрачных нимф в воздушных юбках, общее у них — разве что футболка с высказыванием, на которое в 2017-м году хочется ответить: «Так точно, капитан Очевидность».

Показ коллекции Dior весна-лето 2017 в рамках Недели моды в Париже
Показ коллекции Dior весна-лето 2017 в рамках Недели моды в Париже

Оставим в стороне то, что вообще-то у «правоверного» феминизма мало общего с юбками из тюля. Лучше поговорим о том, что сама демонстрация этого лозунга на малолетних моделях, мечтающих, что бы они там не говорили, о бургере и шоколадке после изматывающих кастингов и череды шоу, явление не очень этичное. Что это, как не объективизация красоты и полное пренебрежение интересами и желаниями женщины? Разумеется, этическая сторона моделинга сродни выбору в пользу или против абортов — каждая женщина вольна распоряжаться собственным телом.

Зарождение буржуазных отношений в свое время способствовало вовлечению женщин в работу по найму и превращению их в собственниц своих рабочих рук — а в случае моделей еще и длинных ног, и талии в 57 см, которые надо поддерживать в рабочем состоянии. Но в случае с показом Dior футболку, ставшую ньюсмейкером, демонстрирует Аманда Гуг, модель с дипломом художника, полученным в престижнейшем Брауновском университете, входящем в Лигу плюща. Выбор в пользу куриной грудки и очередей на кастинги выглядит не самым профеминистским выбором юной художницы. Впрочем, и сама дизайнер Мария-Грация Кьюри набила руку на эльфийских нарядах — и теперь футболка, простая белая футболка с надписью действительно выглядела прорывом, хотя сама по себе она так себе заявка на равноправие. Но история моды знает множество удачных примеров феминизма — более действенных, чем слова, напечатанные на ткани.

Всю свою историю мода условно делилась на одежду (утилитарные вещи, которые сейчас называют «нормкором») и костюм, то есть все, что относится сегодня к собственно моде, будь это кутюр или одежда прет-а-порте. Мода, а с ней и одежда, превышающая свою изначальную функцию сложным кроем, декором, дорогими материалами, была и остается привилегией высшего общества, она сообщала миру о происхождении, занятии и достатке. Но в начале ХХ века текстильная промышленность дала начало феномену масс-маркета, хотя никто и не подозревал, что дело британских ткачей придется продолжить детям из Бангладеш. Бессчетное количество одноразовых модных маек — результат вырождения неплохой идеи, несущей иллюзию всеобщего равенства. С ростом промышленного изготовления хлопка британские конторщики еще 100 лет сублимировали свой скромный гардероб из пары рубашек съемными манжетами и воротничками из дешевой ткани — теперь все могли одеваться, как лорды.

Коко Шанель вместе с Роми Шнайдер в своей легендарной студии на улице Камбон, 1960
Коко Шанель вместе с Роми Шнайдер в своей легендарной студии на улице Камбон, 1960

Магазины готового платья в начале прошлого века — тот же масс-маркет сегодня — недорогие стандартные вещи для простых смертных. По сути, им же был и магазин, открытый в 1913 году главной феминисткой от моды — Габриэль Шанель. Ее жизнь, похожая на гротеск, от детства в приюте до смерти в парижском «Ритце», отличный пример self-made woman. В день, когда дом Chanel возглавит и вновь возродит женщина, ей не придется выпускать на подиум футболки с лозунгами — это как хорошая шутка, которую не нужно объяснять. Возродит — потому что чехлы для айфона в форме пакета молока, которые производит Карл Лагерфельд последнее десятилетие — это не прорыв, а вот сумочка на цепочке, с которыми женщины не расстаются уже почти век — вполне историческое изобретение. Эмансипация, большая социальная и деловая активность — все это позволило Коко Шанель провернуть аферу с легализацией джерси (тогда трикотаж был тканью бедных) и множество других трансформаций формата «из грязи в князи», например, популяризацию загара и замену драгоценностей на металлические цепочки и искусственный жемчуг.

Триумфальное возвращение Шанель на арену в 1953-м и изобретение второй по значимости женской униформы ХХ века — твидового костюма — удалось уже и вовсе 70-летней старушке. Почему она просто не выпустила футболки? На самом деле и Габриэль Шанель, и Мария-Грация Кьюри, возможно, просто дали страждущим желаемое. Столетие назад первая выбрала своим трамплином мужчину и создала гардероб активной самостоятельной женщины, каким мы знаем его сегодня. А вторая — создала подходящие для повседневной жизни платья, разбавив их тем же недорогим джерси — в формате футболок за 45 тыс. руб. Гардероб праздной феи с готовой темой для светского разговора и лишними баллами в глазах мужчины-трамплина.

Платье из шелкового крепа, созданное Мадлен Вионне в 1932 году
Платье из шелкового крепа, созданное Мадлен Вионне в 1932 году

Примерно в одно и то же время с Шанель пурист от моды Мадлен Вионне также внесла грандиозный вклад в технологию создания одежды. Она не умела рисовать, но обладала блестящими математическими способностями и особым пространственным мышлением. Она «лепила» свои платья на небольшом манекене в половину человеческого роста, перекалывая ткань сотни раз, добиваясь идеального облегания фигуры с помощью единственного шва. Ее фирменный крой по косой (под углом в 45 градусов относительно основы ткани), который она использовала со второй половины 1920-х для изделия в целом, а не для отдельных небольших деталей, как это было до нее, позволял платьям облегать тело, но не сковывать движения женщины. Оставаясь важным игроком на поле вечерней моды, она была предана естественным линиям женского тела. «Когда женщина улыбается, платье должно улыбаться вместе с ней», — знаменитая фраза дизайнера хоть и звучит мантрой с тренингов по прокачке женственности, но хотя бы говорит о ее беспокойстве за душевный комфорт клиентки.

В 1940-е феминистками пришлось стать всем участницам модной экосистемы — и потребительницам, и дизайнерам. Дефицит и военное время диктовали свои условия — одежда укоротилась и стала более функциональной сама собой, а женщины встали к станкам и операционным столам — хотели они того или нет. В 1950-е все, кажется, спокойно выдохнули и на дам накатила овуляция — в моду вернулись удушающие корсеты и прочие атрибуты Настоящей Женщины.
Зато уже в 1966 году американке Мэри Куант вручили в Букингемском дворце орден Британской империи за заслуги в экспорте. Откровенно говоря, Мэри Куант, в отличие от Кристиана Диора или Ива Сен-Лорана, не была великим модельером в широком понимании этого слова, но чувство времени стало ее суперсилой.

Мэри Куант во время тестирования парфюмерных образцов в своей лондонской студии, 1967
Мэри Куант во время тестирования парфюмерных образцов в своей лондонской студии, 1967

Молодое поколение Европы становилось все активнее и состоятельнее в 1960-х, и маленький магазинчик Мэри Куант всегда был готов обменять первые зарплаты вчерашних подростков на классные модные вещи. Одной из них стала мини-юбка. Забавно, что дерзкое изобретение появилось на свет вследствие вполне благообразного происшествия: подруга Мэри мыла пол, ей мешала длинная юбка и в сердцах она отхватила подол ножницами. Первые же промышленные модели были раскуплены в магазине за сутки, и в 1962 году Куант представила свою первую коллекцию с мини-юбками, на изготовление которых, как говорили недоброжелатели, требовалось меньше материала, чем на носовые платки викторианской эпохи. Казалось бы, чего проще, человечество успело запустить человека в космос, а тут раз — короткая юбка. Она даже ничего не прибавила, она убрала лишнее — и, похоже, это главное, что делает революции в моде.

Диана фон Фюрстенберг на фоне драпированного яванского шелка, которым украшен интерьер квартиры дизайнера в Нью-Йорке, 1972
Диана фон Фюрстенберг на фоне драпированного яванского шелка, которым украшен интерьер квартиры дизайнера в Нью-Йорке, 1972

Следующая революционерка на очереди — Диана фон Фюрстенберг. Женщине, которой благодаря удачному замужеству в принципе не обязательно было работать, не сиделось, сложа руки на бокале шампанского, — и она позаботилась о тех, кто работал, их не покладая. В начале «брючных» 1970-х она придумала платье с запахом — по сути, реинкарнацию халата. В интервью Vogue Диана объясняла свой успех так: «Я никогда не шила «модные» вещи. Я сделала платье, которое было удобно носить… Простота и сексуальность по вменяемой цене — вот чего ждут люди». Платье с запахом полностью отвечало заявленным критериям и продавалась тиражами до 20 тысяч в неделю. В 1973-м году было продано 5 млн экземпляров. Простота, но вместе с тем изящество, подчеркивающее каждый изгиб фигуры, яркий принт — вот что сделало ее изобретение настоящей легендой, сегодня одежда Diane von Furstenberg выпускается в размерах вплоть до 52-го — это ли не призыв к свободе.

В 1981 году Париж взорвал показ Рей Кавакубо. Свою марку с франкофонным названием «Как мальчики» она основала еще в 1969-м и, по собственному признанию, «не вкладывала в это имя ничего особенного». Не умея шить, она буквально на пальцах объясняла портным, что хочет видеть — а хотела она видеть прекрасно ужасные вещи, которые ошеломляют и восхищают, оскорбляют и завораживают. Творчество Рей Кавакубо похоже на нескончаемый самурайский поход, у которого одна цель — найти красоту там, где ее раньше никто не осмеливался искать.

Креативный директор Comme des Garçons Рей Кавакубо перед парижским показом Гоши Рубчинского, январь 2016 
Креативный директор Comme des Garçons Рей Кавакубо перед парижским показом Гоши Рубчинского, январь 2016 

Первый показ Comme des Garçons журналисты не могли описать расхожими терминами, так появились характеристики «постъядерная мода», «Хиросима-шик». Для одних ассиметричные чернильно-черные вещи из мятой ткани казались и кажутся апофеозом абсурда, для других — ударом по штампам Старого Света. Неистовая Рей превратила одежду в интеллектуальное приключение, которое дышит городскими джунглями и жестоким японским изяществом. Пока другие дизайнеры по старинке драпируют моделей, Кавакубо работает с силуэтами, словно поэт с замашками вивисектора — скручивает, кромсает, оставляя необработанными швы, отрывая рукава и переворачивая карманы. Ее одежду называют «антимодой», и даже ароматы, которые она выпускает под своей маркой, пахнут горелой резиной, лаком для ногтей или тонером для факса — и становятся безусловными ольфакторными арт-объектами. За подобные демарши Рей и называют феминисткой, от чего художница, к слову, открещивается: «Подобные движения меня никогда не интересовали. Творчество — вот меч, которым я сражаюсь в битвах, в которых захочу». Может это и есть настоящий, тихий и действенный феминизм?