Если вы начали интересоваться вином раньше, чем после недавнего пикника с розовым, то, вероятно, слышали одну из тех страшилок родом из нулевых, что любят рассказывать друг другу сомелье. Например, про глинтвейн из Château Pétrus, который быстро разбогатевшие и не слишком трепетно относящиеся к вину гости заказывали тогда в ресторанах. В самом деле, сейчас такое невозможно: кураж прошел, уровень винной культуры среди русских покупателей Pétrus вырос, теперь подобные шутки — удел «новых китайцев». Можно ли считать этот яркий пример из нашего прошлого проявлением моды на вино? Безусловно.
Что необходимо, чтобы вино стало модным? Множество причин — от очевидных и лежащих на поверхности до экономических. Пример первых — простота произношения и запоминания. Sassicaia запоминается проще, чем Flaccianello della Pieve, и хотя у обоих вин одинаковые рейтинги, продается лучше первое. Другой пример «фонетической» истории — Kurni. Это «супермарке» хозяйства Oasi Degli Angeli вполне заслужило все причитающиеся ему восторги. Однако нет сомнений, что свою популярность в России оно заработало благодаря созвучию с прозвищем знаменитой теннисистки Анны Курниковой.
Винная мода тесно переплетена с культурой — стоит какому-то киногерою продемонстрировать любовь к тому или иному сорту, как в винные бары тут же устремляются посетители с целью «выпить как в кино». Глобальные продажи каберне, мерло и шардоне пошли на спад после выхода фильма «На обочине» (2004). По сюжету герои, приятные малые, отправляются в путешествие по виноградникам Калифорнии. Поскольку один из них эстет и стремится заразить этой эстетикой своего друга, то все время рассуждает о каберне и мерло, как о грубом продукте, и превозносит пино-нуар, как абсолютно выдающийся, изысканный, элегантный и комплексный стиль. После выхода этого фильма и его невероятной популярности многие производители начали пересаживать мерло — в умах любителей вина его затмил пино-нуар.
И, разумеется, в мире вина мода — как и везде — формируется людьми. В 1990-х установку «пить или не пить» давали критики: если винное хозяйство хотело продавать свою продукцию дорого, то единственным путем было сделать качественный продукт и надеяться, что он понравится какому-то «большому дяде» из топ-5 мировых знатоков вина. Сейчас все стремительно меняется, время сжимается в горошину, и в мире вина мы за год проживаем столько, сколько раньше переживали за 10-15 лет. Теперь новыми диктаторами винной моды стали умные, симпатичные, обаятельные дистрибьюторы, сомелье или рестораторы — обязательно успешные, ведь людям нравится играть в игры других успешных людей. Есть блогеры: перемещаясь по земному шару, что-то выискивая и порой оригинальничая, они увлекают найденным всех остальных. Предугадать возникновение моды невозможно, можно стать только участником этого процесса. Что делаем и мы, обычные любители вина: путешествуем, ходим в гастрономические заведения, обретаем новый опыт, и все это влияет на наши предпочтения. Мода на розовое вино возникла не только потому, что всем вдруг внезапно понравился его вкус. Нет, просто когда ты сидишь на побережье где-нибудь в Лакано или Тоскане, болтая ногами в воде и устремив взгляд в горизонт, а воздух при этом пылает от сорокаградусной жары, то пить красное тяжело, белое тоже не все любят — и тут появляется розовое и оказывается весьма кстати.
Говорят, что «мода рождается на западе и умирает на востоке». Но сейчас неизвестно, кто на кого сильнее влияет: Запад на нас или мы на Запад. Например, в Италии полно «правильных русских», которые диктуют спрос и формируют винную моду. На Лазурном берегу, в Монако, в Куршевеле мы требуем играть по нашим правилам. И в Россию винная мода часто приходит наравне с остальным миром: например, нас одновременно с другими странами в свое время захватил совиньон блан. А порой обходит стороной: у нас не было истерии по поводу натуральных вин, популярных в Скандинавии, но не замеченных основными странами-производителями этого напитка. Причина — в непредсказуемости этих вин в хранении. Вкладывать в них нужно много, но рестораторы не готовы инвестировать в то, что нестабильно, а импортеры просто не знают, чего можно ждать от этих вин-«лотерейных билетов» через три-четыре года. Зато на русской почве расцвела тема биодинамики — сегодня этот сегмент у нас развит сильнее, чем в большинстве европейских стран. Коснулась нас и нынешняя мода на автохтоны и локальные вина. Кризис заставил потребителя задуматься, отказаться от слишком громких имен и обратить внимание на менее известные туригу насьональ и грюнервельтлинер. Но что действительно стоит ценить в мире вина, так это возможность выбора именно такого сорта, который необходимо именно вам и именно в этот момент. А мода приходит и уходит.
