Что ждать зрителю, который уже стал счастливым обладателем билета на «Машину Мюллер» в «Гоголь-центре»? Приготовиться к тому, что спектакль может вывести из себя, шокировать, ввергнуть в ступор и вызвать массу других эмоций, к которым не все готовы. И дело тут не только в не самых простых для понимания текстах Хайнера Мюллера.
Известный немецкий постмодернист своих сюжетов не создавал, предпочитая перерабатывать античные мифы, шекспировские трагедии и даже советские романы (одна из его пьес сочинена по мотивам «Тихого дона»), которые он использовал как повод для размышлений о прошлом и будущем. В его пьесах нет действия, а иногда и фабулы, монологи лишены знаков препинания, персонажи — характеров. Любую из них невозможно пересказать.
Возможно, из-за сложности материала у нас Мюллера почти не ставили. В начале девяностых Теодорос Терзопулос перенес на Таганку «Квартет» для Аллы Демидовой и Дмитрия Певцова, в нулевых в «Школе драматического искусства» шла «Медея» Анатолия Васильева, в десятые к ним прибавилась «Любовная история» Дмитрия Волкострелова в петербургском «Приюте комедиантов». Вот, собственно, и все. Для Кирилла Серебренникова «Машина Мюллера» — второй подход к штанге, то есть к текстам немецкого драматурга. В 2009 году на малой сцене МХТ он выпустил концерт-перформанс на тему «Гамлет-машины», который был показан только один раз.
Константин Богомолов пресс-служба «Гоголь-центра»; Ира Полярная
В новом спектакле Серебренников собрал коллаж из разных произведений Мюллера. Основой служит «Квартет» — вариация на тему романа Шодерло де Лакло «Опасные связи», в котором всего два действующих лица: маркиза де Мертей и Вальмон. Эти роли режиссер отдал Сати Спиваковой и еще одному столичному режиссеру — Константину Богомолову. По ходу пьесы они изображают двух женщин и при этом то и дело меняются персонажами. Игру в смену пола поддерживает контртенор Артур Васильев, появляющийся то в мужском, то в женском платье.
Непристойные диалоги парочки сторонников свободной морали дополняют тексты из «Гамлет-машины» и фрагменты из записных книжек и писем Хайнера Мюллера. Чтобы у зрителя не оставалось никаких сомнений в том, что их связывает, на экран, заменяющий задник, выведена цитата: «Единственное, чем можно объединить публику, в чем публика может быть единой — страх смерти, он есть у всех. В остальном есть просто совершенно разные интересы, потребности, желания, идеи».
Константин Богомолов, Сати Спивакова и перформеры пресс-служба «Гоголь-центра»; Ира Полярная
Действие начинается в «бункере после Третьей мировой»: маркизу де Мертей, сидящую в инвалидном кресле, кормят с ложечки, Вальмон лежит бревном в больничной кровати. Гамлет (Александр Горчилин) появляется на фоне бомбежек и обрушивающихся домов: видеохудожник Илья Шагалов перевел реплику «Я стоял у моря и разговаривал с прибоем: ля-ля, ля-ля, за спиной — руины Европы» в видеопроекцию.
Машина Мюллера — это машина насилия, скрежет которой мы слышим все чаще и чаще, увы, не только в театре. Действие у Серебренникова начинается в «бункере после Третьей мировой». В пьесах немецкого драматурга выхода из машины насилия нет. Пережив Вторую мировую войну и крах нескольких идеологий, стоивших жизни миллионам людей, он не верил в прогресс.
Александр Горчилин пресс-служба «Гоголь-центра»; Ира Полярная
У Серебренникова выход появляется благодаря простому и в то же время очень сильному приему. Он вводит в постановку нагих танцовщиков или перформеров, как они обозначены в программке. Самое интересное, что намек на сбрасывание одежды можно найти в «Гамлет-машине», но если там речь идет о трех обнаженных женщинах, то здесь на сцену выходят почти что два десятка идеально сложенных молодых людей обоего пола. Нагота сама по себе так выразительна, что порой способна заменить слова. В спектакле именно так и происходит: нагие тела рассказывают собственную историю — о том новом, что рождается на смену уходящему старому. В начальных сценах они привычно сгибаются, подставив спины маркизе и Вальмону, которые свободно устраиваются на них на манер римских патрициев, но вскоре от рабской покорности не остается и следа. Правда, в финале обнаженных танцовщиков возвращают в костюмы, но все-таки не в бункер.
